Агрессивная ксенофобия и радикальный национализм в России в 2014 году: формы, проявления, реакция властей: часть первая
Общая характеристика и основные тенденции
Национальный вопрос по-прежнему остается одним из первостепенных приоритетов общественного и политического развития в России. 2014 год принес для РФ немало серьезных вызовов, от качественного ответа на которые зависит межнациональный мир в стране, ее развитие и место в системе международных отношений.
В 2013 году обозначилась тенденция сокращения количества терактов на Северном Кавказе на 19,5% (в 2014 году эта тенденция была продолжена)1. Остроты ситуации добавляло приближение зимних Олимпийских игр в Сочи. Тем паче, что северокавказские джихадисты не раз предупреждали российские власти о возможных акциях как в непосредственной близости к столице Олимпиады, так и в различных регионах страны. При этом угрозы террористических актов обосновывались в том числе актуальностью «черкесского вопроса» и тем, что Российская Федерация не признает политическую ответственность за результаты Кавказской войны, прежде всего за то, что в трактовках ряда историков и политиков считается «геноцидом черкесов (адыгов)».2
Но главные спортивные соревнования четырехлетия с точки зрения безопасности прошли безупречно. Не случилась и масштабная дестабилизация в северокавказских республиках, хотя прогнозов относительно таких сценариев в канун Олимпиады было предостаточно. Несмотря на отдельные выступления радикальных черкесских (адыгских) организаций и их апеллирование к международным черкесским ассоциациям, общее настроение в субъектах Северного Кавказа было стабильным, этому способствовали в том числе встречи Президента РФ В.В. Путина с лидерами черкесских, адыго-абхазских национально-культурных организаций в период подготовки Олимпиады-2014. Не было зафиксировано и масштабных акций правых радикалов, защищающих различные версии русского этнического национализма, в котором, как правило, традиционно присутствуют кавказофобия и мигрантофобия.
Однако успешно пройдя «сочинский экзамен», Россия оказалась вовлеченной в масштабный украинский кризис, значение которого выходит далеко за рамки двусторонних отношений соседних стран. Антиконституционная смена власти в Киеве, изменение статуса Крыма и вооруженный конфликт в Донбассе стали самыми масштабными потрясениями для европейской безопасности после распада Югославии и серии войн на Балканах 1990-х годов.
При этом вся динамика событий на Украине оказала значительное многостороннее воздействие и на российский «национальный вопрос». Так, после пребывания в течение двадцати двух лет в составе независимой Украины Крымский полуостров вошел в состав России в виде двух отдельных субъектов федерации. Российская Федерация пополнилась территорией площадью в 27 тыс. километров и населением в 2,5 миллиона человек. Соответственно, увеличилось число субъектов РФ и число федеральных округов РФ – за счет Крымского федерального округа и Севастополя как города федерального значения. Президент России Владимир Путин отметил: «Крым – это и уникальный сплав культур и традиций разных народов. И этим он так похож на большую Россию, где в течение веков не исчез, не растворился ни один этнос. Русские и украинцы, крымские татары и представители других народов жили и трудились рядом на крымской земле, сохраняя свою самобытность, традиции, язык и веру»3.
Вместе с присоединением Крыма Россия унаследовала широкий спектр проблем, связанных с полиэтническим населением полуострова. Исторически сообщество Крыма сложилось как полиэтническое и многоконфессиональное – татары, греки, армяне, болгары, русские, украинцы, турки и др. При этом у каждой этнической группы есть свои объективные знания и субъективные представления о степени собственной автохтонности и укорененности на полуострове, начиная с событий античной колонизации. Также у части субъектов крымского общественно-политического ландшафта есть существенные претензии и стремления к этнополитическому реваншу в связи с репрессиями со стороны Советского государства (татары, армяне, греки, болгары, немцы). И в этом ряду особняком стоит выстраивание взаимоотношений с крымскими татарами (в подавляющем большинстве исповедующими суннитский ислам), которые составляют порядка 12 % от всего населения полуострова. На протяжении 2014 года в Крыму после его присоединения к России возникало немало конфликтных ситуаций в отношениях между крымскотатарским Меджлисом и региональной властью. И в дальнейшем стабильность полуострова в значительной степени зависит от грамотной стратегии Москвы, республиканских и местных органов управления по межэтническим и межконфессиональным отношениям. Начало этой стратегии во многом положено в Указе Президента РФ от 21 апреля 2014 года «О мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымско-татарского и немецкого народов и государственной поддержке их возрождения и развития».
Украинский кризис на протяжении года был одной из приоритетных социально и политически значимых тем. Это событие повлекло за собой изменение позиций российского общества по отношению к националистам и к отдельным сепаратистским и распространенным ксенофобским настроениям, а также к тем, кто пропагандирует идеи губернизации России при отказе от федеративного принципа ее устройства. Так, согласно данным социологического исследования, проведенного в июне 2014 года по заказу Общественной палаты РФ (оно базировалось на опросе порядка 1,5 тысяч респондентов), можно зафиксировать определенное снижение уровня ксенофобии в России. Участникам социологического исследования, в частности, было предложено выбрать из нескольких несуществующих политических партий, которые участвуют в гипотетической гонке за места в Государственной Думе ФС РФ. Среди них были условно названы партии: либеральная, националистическая, социалистическая, православная. Готовность голосовать за националистов выразили лишь 2,5% опрошенных. Более того, на фоне украинского кризиса снизился и процент тех, кто выступал за введение визового режима со странами Средней Азии и Южного Кавказа. Если в 2013 году за введение виз для жителей Таджикистана и Узбекистана выступали 72% опрошенных, то в 2014 году лишь 56%. При этом респонденты по-прежнему отказываются от идеи введения визового режима с Украиной, называя ее население «братским народом»4.
К схожим выводам пришли и социологи из «Левада-центра». Если в октябре 2013 года был зафиксирован пик ксенофобских настроений, когда лозунг «Россия для русских» поддержало 66% россиян, что являлось максимумом за все годы замеров, проводимых социологами центра, то к середине 2014 года таких стало 54% (что по-прежнему значительно, но свидетельствует о важном тренде). Число россиян, считающих, что «в настоящее время в России возможны массовые кровопролитные столкновения на национальной почве», снизилось с 62% в октябре 2013 года до 24% в июле 2014 года. Если об ощущении межнациональной напряженности в городе/районе, где проживает респондент, осенью 2013 года говорили 43% опрошенных респондентов, то через год – уже 23%.5
22 декабря 2014 года фонд «Общественное мнение» опубликовал результаты социологического опроса, согласно которым 44% россиян видят в многонациональности страны больше пользы, чем вреда. 76% опрошенных респондентов заявили, что не испытывают неприязни к людям иной национальности; только 17% признались, что им присуще это чувство6.
Социологи и правозащитники справедливо отмечают появление новых групп, по отношению к которым выстраиваются ксенофобские настроения («бандеровцы», «западенцы», украинцы в целом, отождествляемые с новым режимом в Киеве).7 В этой связи несколько снизилось негативное отношение российского общества к «лицам кавказской национальности» и к Северному Кавказу как к опасному, нестабильному, дотационному региону России. Причинами такого снижения являются перемещение вектора опасности на западные рубежи страны, а также патриотические настроения и инициативы, которые демонстрируют северокавказские сообщества в поддержке внешнеполитического курса Президента РФ, в осуждении санкций США и ЕС в отношении России, в приеме украинских беженцев.
Однако в то же время нельзя не заметить, что по отношению к националистическим кругам и группировкам Украины на протяжении всего 2014 года в России не проходили акции, сколько-нибудь сопоставимые по масштабам и количеству участников с событиями в Кондопоге в 2006 году, на Манежной площади столицы в 2010 году, в московском районе Бирюлево в 2013 году. Инцидент с представителями незарегистрированной партии «Другая Россия» (16 июня 2014 года они забросали дымовыми шашками посольство Украины в Москве и пытались проникнуть на его территорию, за что были задержаны) был, скорее, исключением из правил.8 Не произошло резких всплесков украинофобии и в социальных сетях (критический акцент делается не на украинцах, а на представителях государственной власти этой страны). Более того, на протяжении всего года, несмотря на многократные антироссийские акции в Киеве и других украинских городах (даже когда их объектами становились посольство и консульства РФ), нетронутым остался Национальный центр украинской культуры в Москве, расположенный на Старом Арбате, то есть практически в пешей досягаемости от Кремля. Также стоит отметить, что украинофобия не прослеживается и в тех регионах России, где традиционно высока доля этнических украинцев и активно действуют украинские национально-культурные организации и автономии, например Краснодарский и Ставропольский край, Ростовская и Белгородская области. В этих субъектах, как и в России в целом, обвинения в коррупции, в национализме и нацизме и резкие высказывания отмечаются именно в адрес политической верхушки Украины – прошлой и нынешней.
Многие россияне восприняли новую власть в Киеве как радикально националистическую по своему стилю и духу, а не как демократическую, ведущую агрессивную антироссийскую политику. Имеют место коллапс государственной власти и управления, вооруженные конфликты в соседней стране, экономический и финансовый кризис. Институционализированные украинской властью национализм и ксенофобия были восприняты как угроза единству и целостности страны, как новая и крайне опасная модель «оранжевой революции» с далеко идущими геополитическими последствиями9.
В своем ежегодном послании Федеральному Собранию РФ 4 декабря 2014 года Президент Владимир Путин недвусмысленно заявил: «Мы сами никогда не пойдем по пути самоизоляции, ксенофобии, подозрительности, поиска врагов. Это все – проявления слабости, а мы сильны и уверены в себе»10.
События на Украине показали, что представители северокавказских народов, русское и иное население, казачество, религиозные и национально-культурные организации Северного Кавказа оказывают гуманитарную помощь населению провозглашенных ДНР и ЛНР, содействуют адаптации беженцев. Данные шаги среди прочего также способствовали снижению уровня кавказофобии в обществе. Согласно данным «Левада-центра» лозунг «Хватит кормить Кавказ» осенью 2013 года поддерживали 71% опрошенных, а в 2014 году – 52%11.
На протяжении 2014 года ситуация на Северном Кавказе была отмечена сокращением рисков и угроз для безопасности. На официальном уровне 8 апреля 2014 года было объявлено о нейтрализации лидера «Эмирата (Имарата) Кавказ» Доку Умарова, ставшего символом антироссийской борьбы на Северном Кавказе и единственным полевым командиром, оказавшимся в «черных списках» американского Госдепартамента. По справедливому замечанию востоковеда Михаила Рощина, эмир был «полевым командиром, а отнюдь не идеологом, но он понял, что замена Чеченской Республики-Ичкерии на Имарат Кавказ способна возродить и расширить ряды вооруженного сопротивления, а кроме того перенести боевые действия на территорию соседних республик». В конце июня 2014 года преемник Умарова Али Абу-Мухаммад (Алиасхаб) Кебеков в Интернете выступил с заявлением о том, что для него и для его соратников неприемлемы атаки против гражданских лиц, а также причинение вреда их собственности. С такими инициативами представители «Эмирата Кавказ» выступали и ранее (например, в феврале 2012 года). Как показывает предыдущая практика, доверять словам лидеров террористической организации не следует. Однако важно понимать их мотивацию. Июньское заявление Кебекова фактически означало признание ограниченности ресурсов для продолжения борьбы на Северном Кавказе. Объясняется это многими причинами: и «эффектом Сочи», когда российские спецслужбы для обеспечения безопасности игр сделали все возможное для минимизации угроз безопасности, и активизацией так называемого «Исламского государства Ирака и Леванта», ставшего своеобразным «джихадистским интернационалом», в котором нашли свое место те, кто видит себя в роли борца уже не только за «свободную Чечню» или даже весь Северный Кавказ вне России, но и за глобальный «исламский порядок» (естественно, понимаемый весьма своеобразно), и отсутствием действительно массовой поддержки среди жителей российского Кавказа, несмотря на их более чем критическое отношение к российским подходам. Для многих кавказцев «исламистский интернационализм», отрицающий местные традиции, неприемлем12.
В 2014 году, по данным Национального антитеррористического комитета РФ, произошло более чем двукратное сокращение количества преступлений террористической направленности по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. По данным «Кавказского узла», который ведет анализ статистики в разделе «Северный Кавказ – статистика жертв», в его регионах количество терактов и других преступлений террористической направленности в 2014 году сократилось, хотя и не в два раза, но на треть. Таким образом, и представители российских спецслужб, и правозащитники зафиксировали общий тренд снижения террористической активности исламистского подполья13.
Осенью 2014 года произошло возобновление после более чем двадцатилетнего перерыва призыва чеченцев в ряды Вооруженных Сил РФ и одновременное расширение квоты призыва представителей местных национальностей в остальных северокавказских республиках. Призыв чеченцев на военную службу длительное время не проводился, а в остальных республиках Северного Кавказа он был существенно сокращен. В Чеченской Республике последний полноценный призыв состоялся лишь в 1992 году. После этого эпизодически небольшие партии призывников принимали только силовые структуры, дислоцируемые на территории Чечни. Следовательно, можно говорить о важном шаге в деле интеграции некогда проблемного региона в общероссийские процессы14.
Вместе с тем в конце года террористические структуры оживились, что проявилось в террористических актах в Чеченской Республике (прежде всего, 4 ноября – в день оглашения Послания Президента РФ Федеральному Собранию). Учитывая современные тенденции структурирования международных национально-религиозных экстремистских сил, можно прогнозировать усиление активности террористического квазигосударства ИГИЛ в регионах Северного Кавказа, которая будет выражаться в том числе и в разжигании межнациональной, межконфессиональной вражды. Данная опасность становится еще более реальной в условиях финансового кризиса, падения курса рубля, как следствие, снижения уровня жизни, благополучия и резкого ухудшения социального самочувствия и социальных ожиданий населения, прежде всего молодежи.
Российские националистические организации, которые и ранее не отличались единством политико-идеологических подходов, разошлись в оценке происходящего на Украине. Те, кто поддержал присоединение Крыма и «русскую весну» в Донбассе (Константин Крылов, Егор Просвирнин, Владимир Тор), де-факто присоединились к официальной государственной повестке дня, основанной на пафосе защиты соотечественников и «русского мира». При этом такое присоединение во многом лишило их оригинальной повестки дня. Противники «Русской весны» (Дмитрий Демушкин, Владимир Басманов), представляющие объединение «Русские» и «Национальных демократов», интерпретируют «Майдан» как антикриминальный и антикоррупционный протест. А его участников они рассматривают как потенциальных союзников в свержении «олигархического режима» в России. 5 декабря 2014 года украинский президент Петр Порошенко вручил паспорт гражданина Украины российско-белорусскому радикалу Сергею Коротких («Малюте»), который вступил в батальон «Азов». Ранее этот человек был членом Русского национального единства (РНЕ). Его обвиняли в организации мощного взрыва в центре Москвы в 2007 году, который лишь случайно не привел к человеческим жертвам15. Помимо Коротких сегодня на Украине воюют на стороне Киева и другие деятели русского национализма (Роман Железнов, также ставший участником батальона «Азов»). Очевидно, что при таком подходе поклонникам «украинской революции» трудно удержать имидж патриотов и защитников «русского дела». Вместе с тем за две народные республики Донбасса сражаются единомышленники Константина Крылова и Владимира Тора. Таким образом, Украина стала площадкой, на которой разные группы русских националистов разошлись не только как идеологические, но и как военные противники.
Стоит отметить, что расколы происходили по нескольким направлениям (различные объединения и группы, а также внутренние противоречия и межличностные столкновения). Все это минимизировало потенциал националистического движения в целом. Это проявилось и в масштабе массовых акций на протяжении всего 2014 года (они были меньшими по размаху по сравнению с предыдущим годом). Это относится и к «русским маршам», и ко «дню героев» (он отмечается 1 марта и посвящен подвигу десантников Псковской дивизии во время второй контртеррористической операции в Чечне), и к другим менее известным националистическим акциям. При этом впервые за последние годы резко сократились численность участников «русского марша» почти во всех городах, включая столицу, а также число самих городов, где марш в том или ином виде состоялся. И в ходе «марша» происходили споры и конфликты между сторонниками Новороссии и ее противниками16.
Однако подобные выводы – не повод для самоуспокоения и для признания окончательной победы государства и общества над ксенофобией и агрессивным национализмом. Его проявлений на протяжении всего 2014 года было более чем достаточно. И хотя за всеми ними не виделась четкая идеология и структурированная политическая сила, саму угрозу с этой стороны нельзя недооценивать. Далеко не всегда реакция властей на расистские и националистические призывы бывает своевременной и адекватной. По-прежнему присутствует стремление свести столкновения на межэтнической почве к бытовым мотивам без попыток понять их природу и не признавать явные этнонационалистические интерпретации самих событий и их общественного восприятия.
В настоящем докладе предполагается рассмотреть различные проявления ксенофобии и агрессивного национализма в 2014 году. Среди них будут проанализированы массовые акции (митинги, шествия, пикеты), криминальные инциденты (убийства, погромные действия на этнической почве), информационное продвижение экстремистских воззрений (публикации статей, книг, рецензий, презентации и лекции), высказывания представителей властных и правоохранительных структур, призванных в соответствии со своим служебным долгом противодействовать тем, кто сеет национальную и религиозную рознь. Представляется необходимым и рассмотрение ответных антиэкстремистских действий власти, прежде всего, для понимания степени их эффективности.
В конце доклада предлагаются практические рекомендации для органов власти и управления на федеральном и региональном уровне, а также для неправительственных структур, общественных организаций, СМИ, заинтересованных в минимизации ксенофобской угрозы.
Массовые выступления и протестные действия националистов: активность на фоне спада
На сегодняшний день можно говорить о формировании определенных традиций в проведении массовых мероприятий националистического толка. Пожалуй, наиболее мощными в ряду таких мероприятий являются ежегодные «русские марши». Первый «русский марш» состоялся в 2005 году, через год после учреждения Дня народного единства (празднуется 4 ноября). Новый государственный праздник, посвященный событиям 1612 года (известным в истории как «Русская смута» или «Смутное время»), не получил достаточно четкого и внятного идеологического обоснования со стороны властей и политиков. Из-за этого националисты, представляющие различные группы и течения, попытались установить свою монополию на него, представить его как день для выражения протестных настроений всего русского народа и даже «русского мира» (поскольку марши проводятся не только внутри России, но и в постсоветских странах).
Помимо этой акции существуют и другие формы донесения своей позиции. Это – «народные сходы», организаторы которых рассматривают себя как главных и последовательных защитников «русского дела» против чужаков. Традиционно ими объявляются «нелегальные мигранты», «этнические преступники», олигархи, банкиры, коррумпированные чиновники, прикрывающие их. Нередко поводом для общественных выступлений становятся протесты против строительства культовых зданий для мусульман (мечети, молитвенные дома). Эти акции могут проходить в форме либо митингов, либо «казачьих кругов». Сторонники националистических взглядов пытаются формировать и свои собственные праздники и памятные даты, к которым можно отнести «День героев» (отмечаемый 1 марта и посвященный памяти воинов-десантников Псковской воздушно-десантной дивизии, отличившейся в ходе военной кампании в Чечне). Если же говорить о националистических акциях представителей нерусских этнических групп, то главными их темами являются «борьба с дискриминацией», «неравноправием», «имперскими устремлениями», «русским национализмом», а также за «восстановление исторической справедливости». Как правило, эта борьба направлена против символов российской власти, против памятников и памятных знаков известным российским военным деятелям дореволюционной России. В этом плане 2014 год не стал исключением.
11 января 2014 года в Астрахани состоялся народный сход в память о жительнице города Г.Борисенко, которая покончила с собой после того, как ей удалось бежать из плена (она незаконно удерживалась в рабстве). Как считают местные жители, «все время, что она находилась в рабстве, полиция отрицала факт ее похищения кавказцами». Во время акции 10 человек были задержаны. Вскоре, 20 января, состоялся митинг против «этнической преступности». Организаторами этой акции стали астраханское региональное представительство Национально-демократической партии и Русский общенациональный союз17.
13 января в мэрию Москвы поступила заявка на проведение митинга на Манежной площади против ксенофобии, исламофобии и кавказофобии. Заявленное на 26 января мероприятие, по оценкам организаторов, должно было собрать до миллиона человек. Пафос организаторов был направлен против одностороннего освещения сюжетов, связанных с миграцией (внутренней и внешней) и вопросами ислама в российских СМИ. Однако мэрия Москвы отказалась согласовать проведение данной массовой акции. Против акции высказались Российский конгресс народов Кавказа и глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин, а 15 января заявил о своем отказе от участия в акции Комитет противодействия ксенофобии. Основными причинами критических и негативных отзывов представителей общественности и власти стали несогласованность позиций участников, а также неопределенность лозунгов и целей, которые ставили перед собой организаторы. Достаточно сказать, что в акции попытались принять участие разные националистические силы из республик Северного Кавказа и Поволжья. Кроме того, эксперты посчитали, что данное мероприятие могло стать причиной ухудшения межэтнической ситуации в стране18.
15 февраля 2014 года состоялся «народный сход» жителей московского района Тропарево-Никулино против строительства общежития для мигрантов. Всего в акции приняли участие около 100 человек, инициатором мероприятия выступил депутат районного совета Владимир Гарначук. По мнению местных жителей, в районе ухудшается криминальная обстановка в связи с увеличением количества выходцев из стран Средней Азии19.
1 марта в Москве прошла несанкционированная акция «День героев», организованная националистами. Мероприятие, прошедшее также и в ряде других российских городов, было посвящено памяти четырех погибших 18 февраля 2014 года членов организации «Славянский союз». Акция памяти везде проходила в формате возложения цветов, полиция не разгоняла националистов20.
8 апреля 2014 года Союз татарской молодежи «Азатлык» провел пикет в защиту статьи 8 Конституции Татарстана о равноправии татарского и русского языков как государственных. В пикете приняли участие 15 человек. Руководитель союза «Азатлык» Наиль Набиуллин отметил, что националисты недовольны тем, что на улицах Татарстана мало информационных стендов на татарском языке, он не используется и в общественном транспорте. Через некоторое время (21 апреля), так называемые «татарские патрули» проверяли персонал магазинов и ресторанов Казани на предмет знания татарского языка. Такие акции проводились не раз в течение 2014 года21.
19-28 апреля возникла конфликтная ситуация в Крыму в связи с тем, что представители Меджлиса крымскотатарского народа 19 апреля вывесили в Симферополе на здании официального офиса Меджлиса крымскотатарского народа флаг Украины. Прокурор Крыма Наталья Поклонская в официальном предупреждении отметила недопустимость нарушения российского закона о противодействии экстремистской деятельности. 21 апреля представители самообороны Крыма ворвались в здание, чтобы снять украинский флаг и заменить его крымским22.
1 мая в Москве в девятый раз прошло ставшее традиционным мероприятие националистов «Русский Первомай». В этой акции приняло участие до двух тысяч человек, а лозунги ее были направлены, как и прежде, против миграции из Южного Кавказа и Центральной Азии23.
Значительным фактором, усилившим противостояние между властями Республики Крым и Меджлисом, стало вручение «Акта уведомления о неразрешении въезда в Российскую Федерацию на срок до 19 апреля 2019 года» Мустафе Джемилеву. Однако в начале мая 2014 года он предпринял несколько неудачных попыток проникнуть на полуостров. Все это вызвало общественное оживление со стороны крымскотатарского Меджлиса. 3 мая прокурор Крыма Наталья Поклонская подготовила публичное обращение, в котором квалифицировала действия Меджлиса как экстремистские. Вскоре после этого были вынесены первые судебные определения по делам о массовых акциях протеста в поддержку Джемилева24.
9 июня 2014 года в поселке Винсады (Ставропольский край) прошел сход жителей, которые протестовали против запланированного строительства мечети. В митинге приняли участие также жители близлежащих населенных пунктов – Лермонтова, Ессентуков, Пятигорска, представители местного казачества. Всего, по информации СМИ, в мероприятии приняли участие около 600 человек. Одной из причин недовольства собравшихся стал отказ властей выделить участок земли под православную церковь, в то время как мусульмане представлены в поселке в меньшем количестве, чем православные25. В дальнейшем представители сторон осуществили новые попытки договориться по поводу возведения мечети, однако ситуация и к концу 2014 г. не нашла своего разрешения, вызывая недовольство мусульман, привлекая к себе внимание СМИ, общественных организаций, правозащитников.
6 июля поступило сообщение о недовольстве черкесских общественных активистов, вызванном установкой бюста Александру Суворову в Майкопе на территории 33-й мотострелковой бригады российских Вооруженных сил. Черкесский активист и блоггер Андзор Кабарда высказал такое мнение: «Он – великий полководец, и его земляки имеют право им гордиться. На территории, которую он залил кровью, не должно быть никаких памятников»26.
В октябре 2014 года в Москве националисты подали заявку на проведение «русского марша за Новороссию». Представители Русского освободительного движения ранее предлагали также провести марш-бросок в поддержку Донбасса. Данные акции не были согласованы с мэрией столицы. В это же время башкирское националистическое движение «Башкорт» пригрозило сорвать «русский марш» в Уфе. В итоге власти дали разрешение на проведение акции на окраине города27.
29 октября 8 представителей общественных организаций из разных районов Дагестана объявили о начале голодовки в знак протеста против политики главы региона Рамазана Абдулатипова. 31 октября главный редактор газеты «Ахвахцы» Максуд Гаджиев присоединился к голодовке активистов, требующих отставки главы Дагестана. Участники голодовки заявили о необходимости привлечь внимание к проблемам коренных малочисленных народов республики28.
Наиболее крупной националистической акцией не только ноября, но и всего 2014 года стало проведение «русского марша» в Москве и в других городах страны. В российской столице эта акция собрала 4 ноября около 2 тысяч человек. Она была довольно эклектичной по идеологическому наполнению. Звучали лозунги в поддержку Новороссии и в то же самое время антикремлевские слоганы. Еще один «русский марш» в поддержку Новороссии прошел в столице в районе станции метро «Октябрьское поле», число его участников ненамного превысило тысячу человек. Правоохранительные органы сообщили, что мероприятия завершились без нарушений и столкновений. В Санкт-Петербурге сторонники националистических идей собрались одновременно в трех различных местах. Кроме того, акции под брендом «Русский марш» прошли не менее чем в 36 городах (в 2013 году они имели место в 49 российских городах). Во многих городах националисты разделились по вопросу отношения к Новороссии и проводили параллельные акции. Таким образом, впервые за долгое время количество участников «русского марша» сократилось во всех городах, как уменьшилось и количество самих городов, где акции проводились29.
26 ноября националисты Новосибирска обратились к мэру города Анатолию Локтю с протестом против строительства медресе. В своем письме члены организаций «Реструкт» и «Национал-большевистская платформа» сообщили, что собрали 4673 подписи горожан против строительства мусульманской семинарии. Разрешение на строительство было дано еще в 2007 году. Протестующие потребовали внесения изменений в проект и настаивали на исключении из проекта комплекса Соборной мечети здания для учебного заведения мусульманских священнослужителей30.
В декабре сторонники идей русского национализма планировали провести в нескольких городах акцию в честь очередной годовщины беспорядков на Манежной площади в Москве (декабрь 2010 года). В Санкт-Петербурге в мероприятии «Марш против этнической преступности и коррупции» приняло участие всего около 100-120 человек. Организатором акции стал лидер Национал-социалистической инициативы (НСИ) Дмитрий Бобров31.
12 декабря 2014 года в Москве у станции метро «Улица 1905 г.» прошел митинг «против антинациональной, русофобской и проолигархической политики российских властей». В акции приняли участие представители движения «За национализацию и деприватизацию стратегических ресурсов», партии «Великая Россия», движения «Народное ополчение Минина и Пожарского», инициативной группы проведения референдума «За ответственную власть», общественной организации «Чёрная сотня», Русского Имперского Движения и другие. Однако, по сообщениям СМИ, количество участников митинга не превысило 40 человек32.
Таким образом, протестная активность по сравнению с 2013 годом пошла на определенный спад. Националистические силы осмысливают украинский вызов, изменения общественных умонастроений, происходящих на протяжении всего 2014 года. Однако сам националистический протестный потенциал сохраняется. И в будущем нужно быть готовым к новым всплескам активности на фоне кризисных явлений в экономике (они могут коснуться таких важных областей, как жизненный уровень, социальная поддержка, занятость, покупательная способность, возможность перемещений за границу и по стране). Политика западных санкций наряду с ответным патриотическим подъемом россиян может провоцировать и рост антизападных настроений (как у этнического большинства, так и у этнических меньшинств). Нельзя исключать и новой активизации в России сторонников националистических настроений, получивших боевой опыт на юго-востоке Украины (как на стороне Новороссии, так и на украинской стороне).
Общая характеристика и основные тенденции
Национальный вопрос по-прежнему остается одним из первостепенных приоритетов общественного и политического развития в России. 2014 год принес для РФ немало серьезных вызовов, от качественного ответа на которые зависит межнациональный мир в стране, ее развитие и место в системе международных отношений.
В 2013 году обозначилась тенденция сокращения количества терактов на Северном Кавказе на 19,5% (в 2014 году эта тенденция была продолжена)1. Остроты ситуации добавляло приближение зимних Олимпийских игр в Сочи. Тем паче, что северокавказские джихадисты не раз предупреждали российские власти о возможных акциях как в непосредственной близости к столице Олимпиады, так и в различных регионах страны. При этом угрозы террористических актов обосновывались в том числе актуальностью «черкесского вопроса» и тем, что Российская Федерация не признает политическую ответственность за результаты Кавказской войны, прежде всего за то, что в трактовках ряда историков и политиков считается «геноцидом черкесов (адыгов)».2
Но главные спортивные соревнования четырехлетия с точки зрения безопасности прошли безупречно. Не случилась и масштабная дестабилизация в северокавказских республиках, хотя прогнозов относительно таких сценариев в канун Олимпиады было предостаточно. Несмотря на отдельные выступления радикальных черкесских (адыгских) организаций и их апеллирование к международным черкесским ассоциациям, общее настроение в субъектах Северного Кавказа было стабильным, этому способствовали в том числе встречи Президента РФ В.В. Путина с лидерами черкесских, адыго-абхазских национально-культурных организаций в период подготовки Олимпиады-2014. Не было зафиксировано и масштабных акций правых радикалов, защищающих различные версии русского этнического национализма, в котором, как правило, традиционно присутствуют кавказофобия и мигрантофобия.
Однако успешно пройдя «сочинский экзамен», Россия оказалась вовлеченной в масштабный украинский кризис, значение которого выходит далеко за рамки двусторонних отношений соседних стран. Антиконституционная смена власти в Киеве, изменение статуса Крыма и вооруженный конфликт в Донбассе стали самыми масштабными потрясениями для европейской безопасности после распада Югославии и серии войн на Балканах 1990-х годов.
При этом вся динамика событий на Украине оказала значительное многостороннее воздействие и на российский «национальный вопрос». Так, после пребывания в течение двадцати двух лет в составе независимой Украины Крымский полуостров вошел в состав России в виде двух отдельных субъектов федерации. Российская Федерация пополнилась территорией площадью в 27 тыс. километров и населением в 2,5 миллиона человек. Соответственно, увеличилось число субъектов РФ и число федеральных округов РФ – за счет Крымского федерального округа и Севастополя как города федерального значения. Президент России Владимир Путин отметил: «Крым – это и уникальный сплав культур и традиций разных народов. И этим он так похож на большую Россию, где в течение веков не исчез, не растворился ни один этнос. Русские и украинцы, крымские татары и представители других народов жили и трудились рядом на крымской земле, сохраняя свою самобытность, традиции, язык и веру»3.
Вместе с присоединением Крыма Россия унаследовала широкий спектр проблем, связанных с полиэтническим населением полуострова. Исторически сообщество Крыма сложилось как полиэтническое и многоконфессиональное – татары, греки, армяне, болгары, русские, украинцы, турки и др. При этом у каждой этнической группы есть свои объективные знания и субъективные представления о степени собственной автохтонности и укорененности на полуострове, начиная с событий античной колонизации. Также у части субъектов крымского общественно-политического ландшафта есть существенные претензии и стремления к этнополитическому реваншу в связи с репрессиями со стороны Советского государства (татары, армяне, греки, болгары, немцы). И в этом ряду особняком стоит выстраивание взаимоотношений с крымскими татарами (в подавляющем большинстве исповедующими суннитский ислам), которые составляют порядка 12 % от всего населения полуострова. На протяжении 2014 года в Крыму после его присоединения к России возникало немало конфликтных ситуаций в отношениях между крымскотатарским Меджлисом и региональной властью. И в дальнейшем стабильность полуострова в значительной степени зависит от грамотной стратегии Москвы, республиканских и местных органов управления по межэтническим и межконфессиональным отношениям. Начало этой стратегии во многом положено в Указе Президента РФ от 21 апреля 2014 года «О мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымско-татарского и немецкого народов и государственной поддержке их возрождения и развития».
Украинский кризис на протяжении года был одной из приоритетных социально и политически значимых тем. Это событие повлекло за собой изменение позиций российского общества по отношению к националистам и к отдельным сепаратистским и распространенным ксенофобским настроениям, а также к тем, кто пропагандирует идеи губернизации России при отказе от федеративного принципа ее устройства. Так, согласно данным социологического исследования, проведенного в июне 2014 года по заказу Общественной палаты РФ (оно базировалось на опросе порядка 1,5 тысяч респондентов), можно зафиксировать определенное снижение уровня ксенофобии в России. Участникам социологического исследования, в частности, было предложено выбрать из нескольких несуществующих политических партий, которые участвуют в гипотетической гонке за места в Государственной Думе ФС РФ. Среди них были условно названы партии: либеральная, националистическая, социалистическая, православная. Готовность голосовать за националистов выразили лишь 2,5% опрошенных. Более того, на фоне украинского кризиса снизился и процент тех, кто выступал за введение визового режима со странами Средней Азии и Южного Кавказа. Если в 2013 году за введение виз для жителей Таджикистана и Узбекистана выступали 72% опрошенных, то в 2014 году лишь 56%. При этом респонденты по-прежнему отказываются от идеи введения визового режима с Украиной, называя ее население «братским народом»4.
К схожим выводам пришли и социологи из «Левада-центра». Если в октябре 2013 года был зафиксирован пик ксенофобских настроений, когда лозунг «Россия для русских» поддержало 66% россиян, что являлось максимумом за все годы замеров, проводимых социологами центра, то к середине 2014 года таких стало 54% (что по-прежнему значительно, но свидетельствует о важном тренде). Число россиян, считающих, что «в настоящее время в России возможны массовые кровопролитные столкновения на национальной почве», снизилось с 62% в октябре 2013 года до 24% в июле 2014 года. Если об ощущении межнациональной напряженности в городе/районе, где проживает респондент, осенью 2013 года говорили 43% опрошенных респондентов, то через год – уже 23%.5
22 декабря 2014 года фонд «Общественное мнение» опубликовал результаты социологического опроса, согласно которым 44% россиян видят в многонациональности страны больше пользы, чем вреда. 76% опрошенных респондентов заявили, что не испытывают неприязни к людям иной национальности; только 17% признались, что им присуще это чувство6.
Социологи и правозащитники справедливо отмечают появление новых групп, по отношению к которым выстраиваются ксенофобские настроения («бандеровцы», «западенцы», украинцы в целом, отождествляемые с новым режимом в Киеве).7 В этой связи несколько снизилось негативное отношение российского общества к «лицам кавказской национальности» и к Северному Кавказу как к опасному, нестабильному, дотационному региону России. Причинами такого снижения являются перемещение вектора опасности на западные рубежи страны, а также патриотические настроения и инициативы, которые демонстрируют северокавказские сообщества в поддержке внешнеполитического курса Президента РФ, в осуждении санкций США и ЕС в отношении России, в приеме украинских беженцев.
Однако в то же время нельзя не заметить, что по отношению к националистическим кругам и группировкам Украины на протяжении всего 2014 года в России не проходили акции, сколько-нибудь сопоставимые по масштабам и количеству участников с событиями в Кондопоге в 2006 году, на Манежной площади столицы в 2010 году, в московском районе Бирюлево в 2013 году. Инцидент с представителями незарегистрированной партии «Другая Россия» (16 июня 2014 года они забросали дымовыми шашками посольство Украины в Москве и пытались проникнуть на его территорию, за что были задержаны) был, скорее, исключением из правил.8 Не произошло резких всплесков украинофобии и в социальных сетях (критический акцент делается не на украинцах, а на представителях государственной власти этой страны). Более того, на протяжении всего года, несмотря на многократные антироссийские акции в Киеве и других украинских городах (даже когда их объектами становились посольство и консульства РФ), нетронутым остался Национальный центр украинской культуры в Москве, расположенный на Старом Арбате, то есть практически в пешей досягаемости от Кремля. Также стоит отметить, что украинофобия не прослеживается и в тех регионах России, где традиционно высока доля этнических украинцев и активно действуют украинские национально-культурные организации и автономии, например Краснодарский и Ставропольский край, Ростовская и Белгородская области. В этих субъектах, как и в России в целом, обвинения в коррупции, в национализме и нацизме и резкие высказывания отмечаются именно в адрес политической верхушки Украины – прошлой и нынешней.
Многие россияне восприняли новую власть в Киеве как радикально националистическую по своему стилю и духу, а не как демократическую, ведущую агрессивную антироссийскую политику. Имеют место коллапс государственной власти и управления, вооруженные конфликты в соседней стране, экономический и финансовый кризис. Институционализированные украинской властью национализм и ксенофобия были восприняты как угроза единству и целостности страны, как новая и крайне опасная модель «оранжевой революции» с далеко идущими геополитическими последствиями9.
В своем ежегодном послании Федеральному Собранию РФ 4 декабря 2014 года Президент Владимир Путин недвусмысленно заявил: «Мы сами никогда не пойдем по пути самоизоляции, ксенофобии, подозрительности, поиска врагов. Это все – проявления слабости, а мы сильны и уверены в себе»10.
События на Украине показали, что представители северокавказских народов, русское и иное население, казачество, религиозные и национально-культурные организации Северного Кавказа оказывают гуманитарную помощь населению провозглашенных ДНР и ЛНР, содействуют адаптации беженцев. Данные шаги среди прочего также способствовали снижению уровня кавказофобии в обществе. Согласно данным «Левада-центра» лозунг «Хватит кормить Кавказ» осенью 2013 года поддерживали 71% опрошенных, а в 2014 году – 52%11.
На протяжении 2014 года ситуация на Северном Кавказе была отмечена сокращением рисков и угроз для безопасности. На официальном уровне 8 апреля 2014 года было объявлено о нейтрализации лидера «Эмирата (Имарата) Кавказ» Доку Умарова, ставшего символом антироссийской борьбы на Северном Кавказе и единственным полевым командиром, оказавшимся в «черных списках» американского Госдепартамента. По справедливому замечанию востоковеда Михаила Рощина, эмир был «полевым командиром, а отнюдь не идеологом, но он понял, что замена Чеченской Республики-Ичкерии на Имарат Кавказ способна возродить и расширить ряды вооруженного сопротивления, а кроме того перенести боевые действия на территорию соседних республик». В конце июня 2014 года преемник Умарова Али Абу-Мухаммад (Алиасхаб) Кебеков в Интернете выступил с заявлением о том, что для него и для его соратников неприемлемы атаки против гражданских лиц, а также причинение вреда их собственности. С такими инициативами представители «Эмирата Кавказ» выступали и ранее (например, в феврале 2012 года). Как показывает предыдущая практика, доверять словам лидеров террористической организации не следует. Однако важно понимать их мотивацию. Июньское заявление Кебекова фактически означало признание ограниченности ресурсов для продолжения борьбы на Северном Кавказе. Объясняется это многими причинами: и «эффектом Сочи», когда российские спецслужбы для обеспечения безопасности игр сделали все возможное для минимизации угроз безопасности, и активизацией так называемого «Исламского государства Ирака и Леванта», ставшего своеобразным «джихадистским интернационалом», в котором нашли свое место те, кто видит себя в роли борца уже не только за «свободную Чечню» или даже весь Северный Кавказ вне России, но и за глобальный «исламский порядок» (естественно, понимаемый весьма своеобразно), и отсутствием действительно массовой поддержки среди жителей российского Кавказа, несмотря на их более чем критическое отношение к российским подходам. Для многих кавказцев «исламистский интернационализм», отрицающий местные традиции, неприемлем12.
В 2014 году, по данным Национального антитеррористического комитета РФ, произошло более чем двукратное сокращение количества преступлений террористической направленности по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. По данным «Кавказского узла», который ведет анализ статистики в разделе «Северный Кавказ – статистика жертв», в его регионах количество терактов и других преступлений террористической направленности в 2014 году сократилось, хотя и не в два раза, но на треть. Таким образом, и представители российских спецслужб, и правозащитники зафиксировали общий тренд снижения террористической активности исламистского подполья13.
Осенью 2014 года произошло возобновление после более чем двадцатилетнего перерыва призыва чеченцев в ряды Вооруженных Сил РФ и одновременное расширение квоты призыва представителей местных национальностей в остальных северокавказских республиках. Призыв чеченцев на военную службу длительное время не проводился, а в остальных республиках Северного Кавказа он был существенно сокращен. В Чеченской Республике последний полноценный призыв состоялся лишь в 1992 году. После этого эпизодически небольшие партии призывников принимали только силовые структуры, дислоцируемые на территории Чечни. Следовательно, можно говорить о важном шаге в деле интеграции некогда проблемного региона в общероссийские процессы14.
Вместе с тем в конце года террористические структуры оживились, что проявилось в террористических актах в Чеченской Республике (прежде всего, 4 ноября – в день оглашения Послания Президента РФ Федеральному Собранию). Учитывая современные тенденции структурирования международных национально-религиозных экстремистских сил, можно прогнозировать усиление активности террористического квазигосударства ИГИЛ в регионах Северного Кавказа, которая будет выражаться в том числе и в разжигании межнациональной, межконфессиональной вражды. Данная опасность становится еще более реальной в условиях финансового кризиса, падения курса рубля, как следствие, снижения уровня жизни, благополучия и резкого ухудшения социального самочувствия и социальных ожиданий населения, прежде всего молодежи.
Российские националистические организации, которые и ранее не отличались единством политико-идеологических подходов, разошлись в оценке происходящего на Украине. Те, кто поддержал присоединение Крыма и «русскую весну» в Донбассе (Константин Крылов, Егор Просвирнин, Владимир Тор), де-факто присоединились к официальной государственной повестке дня, основанной на пафосе защиты соотечественников и «русского мира». При этом такое присоединение во многом лишило их оригинальной повестки дня. Противники «Русской весны» (Дмитрий Демушкин, Владимир Басманов), представляющие объединение «Русские» и «Национальных демократов», интерпретируют «Майдан» как антикриминальный и антикоррупционный протест. А его участников они рассматривают как потенциальных союзников в свержении «олигархического режима» в России. 5 декабря 2014 года украинский президент Петр Порошенко вручил паспорт гражданина Украины российско-белорусскому радикалу Сергею Коротких («Малюте»), который вступил в батальон «Азов». Ранее этот человек был членом Русского национального единства (РНЕ). Его обвиняли в организации мощного взрыва в центре Москвы в 2007 году, который лишь случайно не привел к человеческим жертвам15. Помимо Коротких сегодня на Украине воюют на стороне Киева и другие деятели русского национализма (Роман Железнов, также ставший участником батальона «Азов»). Очевидно, что при таком подходе поклонникам «украинской революции» трудно удержать имидж патриотов и защитников «русского дела». Вместе с тем за две народные республики Донбасса сражаются единомышленники Константина Крылова и Владимира Тора. Таким образом, Украина стала площадкой, на которой разные группы русских националистов разошлись не только как идеологические, но и как военные противники.
Стоит отметить, что расколы происходили по нескольким направлениям (различные объединения и группы, а также внутренние противоречия и межличностные столкновения). Все это минимизировало потенциал националистического движения в целом. Это проявилось и в масштабе массовых акций на протяжении всего 2014 года (они были меньшими по размаху по сравнению с предыдущим годом). Это относится и к «русским маршам», и ко «дню героев» (он отмечается 1 марта и посвящен подвигу десантников Псковской дивизии во время второй контртеррористической операции в Чечне), и к другим менее известным националистическим акциям. При этом впервые за последние годы резко сократились численность участников «русского марша» почти во всех городах, включая столицу, а также число самих городов, где марш в том или ином виде состоялся. И в ходе «марша» происходили споры и конфликты между сторонниками Новороссии и ее противниками16.
Однако подобные выводы – не повод для самоуспокоения и для признания окончательной победы государства и общества над ксенофобией и агрессивным национализмом. Его проявлений на протяжении всего 2014 года было более чем достаточно. И хотя за всеми ними не виделась четкая идеология и структурированная политическая сила, саму угрозу с этой стороны нельзя недооценивать. Далеко не всегда реакция властей на расистские и националистические призывы бывает своевременной и адекватной. По-прежнему присутствует стремление свести столкновения на межэтнической почве к бытовым мотивам без попыток понять их природу и не признавать явные этнонационалистические интерпретации самих событий и их общественного восприятия.
В настоящем докладе предполагается рассмотреть различные проявления ксенофобии и агрессивного национализма в 2014 году. Среди них будут проанализированы массовые акции (митинги, шествия, пикеты), криминальные инциденты (убийства, погромные действия на этнической почве), информационное продвижение экстремистских воззрений (публикации статей, книг, рецензий, презентации и лекции), высказывания представителей властных и правоохранительных структур, призванных в соответствии со своим служебным долгом противодействовать тем, кто сеет национальную и религиозную рознь. Представляется необходимым и рассмотрение ответных антиэкстремистских действий власти, прежде всего, для понимания степени их эффективности.
В конце доклада предлагаются практические рекомендации для органов власти и управления на федеральном и региональном уровне, а также для неправительственных структур, общественных организаций, СМИ, заинтересованных в минимизации ксенофобской угрозы.
Массовые выступления и протестные действия националистов: активность на фоне спада
На сегодняшний день можно говорить о формировании определенных традиций в проведении массовых мероприятий националистического толка. Пожалуй, наиболее мощными в ряду таких мероприятий являются ежегодные «русские марши». Первый «русский марш» состоялся в 2005 году, через год после учреждения Дня народного единства (празднуется 4 ноября). Новый государственный праздник, посвященный событиям 1612 года (известным в истории как «Русская смута» или «Смутное время»), не получил достаточно четкого и внятного идеологического обоснования со стороны властей и политиков. Из-за этого националисты, представляющие различные группы и течения, попытались установить свою монополию на него, представить его как день для выражения протестных настроений всего русского народа и даже «русского мира» (поскольку марши проводятся не только внутри России, но и в постсоветских странах).
Помимо этой акции существуют и другие формы донесения своей позиции. Это – «народные сходы», организаторы которых рассматривают себя как главных и последовательных защитников «русского дела» против чужаков. Традиционно ими объявляются «нелегальные мигранты», «этнические преступники», олигархи, банкиры, коррумпированные чиновники, прикрывающие их. Нередко поводом для общественных выступлений становятся протесты против строительства культовых зданий для мусульман (мечети, молитвенные дома). Эти акции могут проходить в форме либо митингов, либо «казачьих кругов». Сторонники националистических взглядов пытаются формировать и свои собственные праздники и памятные даты, к которым можно отнести «День героев» (отмечаемый 1 марта и посвященный памяти воинов-десантников Псковской воздушно-десантной дивизии, отличившейся в ходе военной кампании в Чечне). Если же говорить о националистических акциях представителей нерусских этнических групп, то главными их темами являются «борьба с дискриминацией», «неравноправием», «имперскими устремлениями», «русским национализмом», а также за «восстановление исторической справедливости». Как правило, эта борьба направлена против символов российской власти, против памятников и памятных знаков известным российским военным деятелям дореволюционной России. В этом плане 2014 год не стал исключением.
11 января 2014 года в Астрахани состоялся народный сход в память о жительнице города Г.Борисенко, которая покончила с собой после того, как ей удалось бежать из плена (она незаконно удерживалась в рабстве). Как считают местные жители, «все время, что она находилась в рабстве, полиция отрицала факт ее похищения кавказцами». Во время акции 10 человек были задержаны. Вскоре, 20 января, состоялся митинг против «этнической преступности». Организаторами этой акции стали астраханское региональное представительство Национально-демократической партии и Русский общенациональный союз17.
13 января в мэрию Москвы поступила заявка на проведение митинга на Манежной площади против ксенофобии, исламофобии и кавказофобии. Заявленное на 26 января мероприятие, по оценкам организаторов, должно было собрать до миллиона человек. Пафос организаторов был направлен против одностороннего освещения сюжетов, связанных с миграцией (внутренней и внешней) и вопросами ислама в российских СМИ. Однако мэрия Москвы отказалась согласовать проведение данной массовой акции. Против акции высказались Российский конгресс народов Кавказа и глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин, а 15 января заявил о своем отказе от участия в акции Комитет противодействия ксенофобии. Основными причинами критических и негативных отзывов представителей общественности и власти стали несогласованность позиций участников, а также неопределенность лозунгов и целей, которые ставили перед собой организаторы. Достаточно сказать, что в акции попытались принять участие разные националистические силы из республик Северного Кавказа и Поволжья. Кроме того, эксперты посчитали, что данное мероприятие могло стать причиной ухудшения межэтнической ситуации в стране18.
15 февраля 2014 года состоялся «народный сход» жителей московского района Тропарево-Никулино против строительства общежития для мигрантов. Всего в акции приняли участие около 100 человек, инициатором мероприятия выступил депутат районного совета Владимир Гарначук. По мнению местных жителей, в районе ухудшается криминальная обстановка в связи с увеличением количества выходцев из стран Средней Азии19.
1 марта в Москве прошла несанкционированная акция «День героев», организованная националистами. Мероприятие, прошедшее также и в ряде других российских городов, было посвящено памяти четырех погибших 18 февраля 2014 года членов организации «Славянский союз». Акция памяти везде проходила в формате возложения цветов, полиция не разгоняла националистов20.
8 апреля 2014 года Союз татарской молодежи «Азатлык» провел пикет в защиту статьи 8 Конституции Татарстана о равноправии татарского и русского языков как государственных. В пикете приняли участие 15 человек. Руководитель союза «Азатлык» Наиль Набиуллин отметил, что националисты недовольны тем, что на улицах Татарстана мало информационных стендов на татарском языке, он не используется и в общественном транспорте. Через некоторое время (21 апреля), так называемые «татарские патрули» проверяли персонал магазинов и ресторанов Казани на предмет знания татарского языка. Такие акции проводились не раз в течение 2014 года21.
19-28 апреля возникла конфликтная ситуация в Крыму в связи с тем, что представители Меджлиса крымскотатарского народа 19 апреля вывесили в Симферополе на здании официального офиса Меджлиса крымскотатарского народа флаг Украины. Прокурор Крыма Наталья Поклонская в официальном предупреждении отметила недопустимость нарушения российского закона о противодействии экстремистской деятельности. 21 апреля представители самообороны Крыма ворвались в здание, чтобы снять украинский флаг и заменить его крымским22.
1 мая в Москве в девятый раз прошло ставшее традиционным мероприятие националистов «Русский Первомай». В этой акции приняло участие до двух тысяч человек, а лозунги ее были направлены, как и прежде, против миграции из Южного Кавказа и Центральной Азии23.
Значительным фактором, усилившим противостояние между властями Республики Крым и Меджлисом, стало вручение «Акта уведомления о неразрешении въезда в Российскую Федерацию на срок до 19 апреля 2019 года» Мустафе Джемилеву. Однако в начале мая 2014 года он предпринял несколько неудачных попыток проникнуть на полуостров. Все это вызвало общественное оживление со стороны крымскотатарского Меджлиса. 3 мая прокурор Крыма Наталья Поклонская подготовила публичное обращение, в котором квалифицировала действия Меджлиса как экстремистские. Вскоре после этого были вынесены первые судебные определения по делам о массовых акциях протеста в поддержку Джемилева24.
9 июня 2014 года в поселке Винсады (Ставропольский край) прошел сход жителей, которые протестовали против запланированного строительства мечети. В митинге приняли участие также жители близлежащих населенных пунктов – Лермонтова, Ессентуков, Пятигорска, представители местного казачества. Всего, по информации СМИ, в мероприятии приняли участие около 600 человек. Одной из причин недовольства собравшихся стал отказ властей выделить участок земли под православную церковь, в то время как мусульмане представлены в поселке в меньшем количестве, чем православные25. В дальнейшем представители сторон осуществили новые попытки договориться по поводу возведения мечети, однако ситуация и к концу 2014 г. не нашла своего разрешения, вызывая недовольство мусульман, привлекая к себе внимание СМИ, общественных организаций, правозащитников.
6 июля поступило сообщение о недовольстве черкесских общественных активистов, вызванном установкой бюста Александру Суворову в Майкопе на территории 33-й мотострелковой бригады российских Вооруженных сил. Черкесский активист и блоггер Андзор Кабарда высказал такое мнение: «Он – великий полководец, и его земляки имеют право им гордиться. На территории, которую он залил кровью, не должно быть никаких памятников»26.
В октябре 2014 года в Москве националисты подали заявку на проведение «русского марша за Новороссию». Представители Русского освободительного движения ранее предлагали также провести марш-бросок в поддержку Донбасса. Данные акции не были согласованы с мэрией столицы. В это же время башкирское националистическое движение «Башкорт» пригрозило сорвать «русский марш» в Уфе. В итоге власти дали разрешение на проведение акции на окраине города27.
29 октября 8 представителей общественных организаций из разных районов Дагестана объявили о начале голодовки в знак протеста против политики главы региона Рамазана Абдулатипова. 31 октября главный редактор газеты «Ахвахцы» Максуд Гаджиев присоединился к голодовке активистов, требующих отставки главы Дагестана. Участники голодовки заявили о необходимости привлечь внимание к проблемам коренных малочисленных народов республики28.
Наиболее крупной националистической акцией не только ноября, но и всего 2014 года стало проведение «русского марша» в Москве и в других городах страны. В российской столице эта акция собрала 4 ноября около 2 тысяч человек. Она была довольно эклектичной по идеологическому наполнению. Звучали лозунги в поддержку Новороссии и в то же самое время антикремлевские слоганы. Еще один «русский марш» в поддержку Новороссии прошел в столице в районе станции метро «Октябрьское поле», число его участников ненамного превысило тысячу человек. Правоохранительные органы сообщили, что мероприятия завершились без нарушений и столкновений. В Санкт-Петербурге сторонники националистических идей собрались одновременно в трех различных местах. Кроме того, акции под брендом «Русский марш» прошли не менее чем в 36 городах (в 2013 году они имели место в 49 российских городах). Во многих городах националисты разделились по вопросу отношения к Новороссии и проводили параллельные акции. Таким образом, впервые за долгое время количество участников «русского марша» сократилось во всех городах, как уменьшилось и количество самих городов, где акции проводились29.
26 ноября националисты Новосибирска обратились к мэру города Анатолию Локтю с протестом против строительства медресе. В своем письме члены организаций «Реструкт» и «Национал-большевистская платформа» сообщили, что собрали 4673 подписи горожан против строительства мусульманской семинарии. Разрешение на строительство было дано еще в 2007 году. Протестующие потребовали внесения изменений в проект и настаивали на исключении из проекта комплекса Соборной мечети здания для учебного заведения мусульманских священнослужителей30.
В декабре сторонники идей русского национализма планировали провести в нескольких городах акцию в честь очередной годовщины беспорядков на Манежной площади в Москве (декабрь 2010 года). В Санкт-Петербурге в мероприятии «Марш против этнической преступности и коррупции» приняло участие всего около 100-120 человек. Организатором акции стал лидер Национал-социалистической инициативы (НСИ) Дмитрий Бобров31.
12 декабря 2014 года в Москве у станции метро «Улица 1905 г.» прошел митинг «против антинациональной, русофобской и проолигархической политики российских властей». В акции приняли участие представители движения «За национализацию и деприватизацию стратегических ресурсов», партии «Великая Россия», движения «Народное ополчение Минина и Пожарского», инициативной группы проведения референдума «За ответственную власть», общественной организации «Чёрная сотня», Русского Имперского Движения и другие. Однако, по сообщениям СМИ, количество участников митинга не превысило 40 человек32.
Таким образом, протестная активность по сравнению с 2013 годом пошла на определенный спад. Националистические силы осмысливают украинский вызов, изменения общественных умонастроений, происходящих на протяжении всего 2014 года. Однако сам националистический протестный потенциал сохраняется. И в будущем нужно быть готовым к новым всплескам активности на фоне кризисных явлений в экономике (они могут коснуться таких важных областей, как жизненный уровень, социальная поддержка, занятость, покупательная способность, возможность перемещений за границу и по стране). Политика западных санкций наряду с ответным патриотическим подъемом россиян может провоцировать и рост антизападных настроений (как у этнического большинства, так и у этнических меньшинств). Нельзя исключать и новой активизации в России сторонников националистических настроений, получивших боевой опыт на юго-востоке Украины (как на стороне Новороссии, так и на украинской стороне).