Стенограмма - ч.1 начало
В понедельник 1 декабря в рамках международной программы Института общественного проектирования «Русские чтения» состоялась лекция доктора философских наук, профессора политической экономии и государственной политики университета Висконсин-Милуоки, приглашенного профессора Стокгольмской школы экономики в Риге, постоянного автора The Financial Times и The Guardian Джеффри Соммерса на тему «Политэкономия геоэкономических сил, определяющих современное мироустройство: Новое видение развития экономики России и более стабильного миропорядка».
Президент Института общественного проектирования, Председатель Комитета ГД по госстроительству Владимир Плигин
Директор Института общественного проектирования, Главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев.
Провел мероприятие научный обозревать журнала «Эксперт» Александр Привалов.
Стенограмма
Ведущий: Добрый вечер, господа. Начинаем очередное заседание нашей серии «Русские чтения». Обычный ведущий Михаил Владимирович Рогожников имел несчастье захворать. Я попытаюсь по мере сил его заменить. Меня зовут Александр Привалов, я научный редактор журнала «Эксперт». Сегодняшним вечером мы услышим лекцию профессора Джеффри Соммерса. Чтобы назвать только некоторые из его титулов, это доктор философии, профессор политэкономии и государственной политики Университета Висконсин-Милоуоки. Он приглашенный профессор Стокгольмской школы экономики в Риге, он постоянный автор The Financial Times и The Guardian, и еще в «Нью-Йорк таймс», чего мне в бумажке не написали. В ходе нынешней поездки профессор Соммерс представляет свою новую книжку, которая посвящена одной из основных тем его постоянных исследований, – социально-экономическим последствиям неолиберальной модели в Балтийских государствах. Профессор ведет исследовательскую работу, касающуюся основных центров накопления противоречий в перетоках капиталов. В частности, естественно, его интересует и наша страна. Тема сегодняшней лекции будет: «Политэкономия геоэкономических сил, определяющих современное мироустройство. Новое видение развития экономики России и более стабильного миропорядка». Естественно, что в такое время, как сейчас, любая тема каким-то образом упоминающая Россию и миропорядок, поневоле привязывается к быстро текущим событиям, которые мы наблюдаем сегодня в русской экономике. Я полагаю, что профессор коснется и нынешних событий также. Прошу вас.
Джеффри Соммерса, доктор философии, профессор политэкономии и государственной политики Университета Висконсин-Милоуоки: Во-первых, спасибо за приглашение. Мне очень нравится быть здесь. Для меня большая честь выступить здесь перед коллегами, друзьями в Москве. Я немножечко по-другому сделаю свою презентацию, чем то, как я планировал изначально. Я учту недавнее падение цен на нефть, и я постараюсь проанализировать влияние вот этого события на глобальную систему и на Россию. Далее я перейду к более крупной – макроскопическому анализу затяжного глобального экономического кризиса, который идет чуть ли не последние сорок лет. То есть, вот эти вот две вещи я планирую проанализировать в своей презентации. А, кажется, у нас слайды не переключаются. Кто-нибудь, может быть, мне поможет? Ну, что ж, супер. Немножечко с задержкой слайды переключаются, но что же. Это главные темы, которые я планирую осветить в своей презентации, особенно вот эту первую, которая указана здесь на слайде. Говоря об энергии, мы, прежде всего, должны рассматривать тему энергии в контексте, простите, что-то у меня не то переключилось. Первый тренд, который мы знаем, так это резкое падение не только в ценах на нефть, но и в ценах на газ. Вот за последний месяц мы видим достаточно резкое, отчетливое падение цен. И, конечно, это повлияет на такие страны, как Россия, достаточно негативно. Но, с другой стороны, это будет выгодно Соединенным Штатам, за исключением крупных энергетических компаний в самих Соединенных Штатах. Мы видим, как меняется курс рубля, мы видим, как это изменение коррелируется изменениями цен на нефть. Алексей, я сказал, что, Алексей, заплати мне поскорей, потому что рубль падает по отношению к доллару, так что мне выгодно получить деньги как можно быстрее. Поэтому в России это серьезная проблема. И, разумеется, это создает некие возможности для российской экономики, возможности, о которых я поговорю чуть позже. Я хочу напомнить всем нам, что серьезное изменение цен или какие-нибудь изменения конфигурации глобальных энергетических рынков часто приводит к перекраиванию глобальной экономики в целом. Это могут быть сигнальные события, которые приводят к изменению всей экономической системы. Чтобы показать вам такую общую перспективу, для этого все мы должны вспомнить, что в 1918 году мир столкнулся с энергетическим кризисом. Главной формой энергоносителя тогда были дрова. До сих пор дрова, кстати, используются в качестве топлива в мире. И самые развитые части глобальной экономики того времени, это был северо-восток Европы и Китай, в конце XVIII века вот эти регионы, так сказать, оторвались вперед в плане экономического развития, а другие, наоборот, отстали. Причина этого была в том, что в Великобритании главный источник энергии находился фактически рядом с городами, это был уголь. Не только рядом с городами, но и это была интересная, так сказать, задача, которая была решена. И мы знаем, что в большей части Британии одна из проблем тогда была и сейчас до сих пор состоит в том, что очень влажный климат, часто идут дожди. И вот эти вот угольные шахты затапливались, наполнялись водой, и надо было как-то решать эту проблему, как избавиться от воды. И решение, которое они придумали, состояло в том, что фактически использовать паровой двигатель, то есть, паровой двигатель использовался для откачки воды. Далее, они практически придумали нечто такое, что трансформировало фактически всю экономику Великобритании, да и вообще всего северо-запада Европы. А китайский уголь находился далеко от городов. Не стояло проблемы с затоплением шахт. На самом деле шахты были очень сухие, очень хорошо проветривались. Проблема была с взрывами. И, кстати, до сих пор проблема взрыва на шахтах существует. И вот это вот изменение в энергетической среде создало большой разрыв между Китаем и северо-западом Европы. До этого они шли более-менее нос в нос, с точки зрения экономического развития. Но вот эта вот энергетическая картинка поменялась, и она поменяла ситуацию надолго. Другие серьезные изменения в мировой истории связаны с изменениями цен на зерно. Зерно – это тоже очень важный фактор, который может менять или переконфигурировать, переформатировать экономическую систему. Так вот, в 30-х годах, даже, может быть, в 20-х годах мы помним, что цены очень резко на зерно упали. Все это повлияло на планы развития Советского Союза. У них была идея, у Советского Союза была идея индустриализации. Индустриализация была проведена, но она должна была проводиться в контексте измененного мирового рынка зерна. Цены на зерно упали. Помните, что Советский Союз планировал приобретать деньги за счет продажи зерна, и эти деньги использовать на покупку оборудования, необходимого для индустриализации. Все это фактически создало кризис 30-х годов в Советском Союзе. И, прежде всего, я здесь говорю про тот «красный» террор и вот эти вот жесткие методы, которые советское правительство использовало для изъятия зерна, конфискация. И вот если бы падение цены на зерно не произошло, то индустриализация Советского Союза прошла бы более спокойно, успешно, была бы построена индустрия, но менее болезненно для советского народа. Еще какие изменения мы знаем, связанные с энергетикой и ценами на зерно? Это было событие в 70-х годах. В 70-х годах был создан такой великий кризис в Соединенных Штатах, в основном, из-за изменения цен на нефть. Цены на нефть увеличились чуть ли не на 1000%. Это, конечно, сильно ударило по американской экономике, не говоря уже о европейскую экономику. И все это создало такую тенденцию в сторону неолиберальной структуры, неолиберальной модели экономики, которая была порождением Соединенных Штатов. Еще другие события, другие изменения в энергетических рынках связаны с сильным падением цен на нефть в 80-х годах. Соединенные Штаты и Саудовская Аравия на самом деле соркестрировали этот искусственный кризис для того, чтобы ударить по Советскому Союзу, и них получилось. Плюс еще война в Афганистане, и США специально подталкивали Советский Союз к этой войне. Вот эти вот ценовые изменения могут иметь очень сильные последствия для национальных экономик, для глобальной экономики. И для того, как мы структурируем глобальную систему, экономическую систему, имеется в виду. Так вот, давайте вернемся к кризису 70-х годов, я говорил изначально о кризисе, который идет уже аж сорок лет. Мы видели, что одно из решений этого кризиса капитализма, который возник тогда, состояло в том, чтобы включить и сырье из других частей света. Советский блок, кстати, часть этих ресурсов как бы брал на себя. Его (?) решение состояло в том, чтобы переориентировать потоки сырья. И в результате Советский Союз развалился, начался большой экономический бум в Великобритании, в Китае, в США, а Россия, соответственно, лишилась своего капитала, ресурса. Поэтому открытие советской территории для экспорта металлов после падения Советского Союза, экспорт, кстати, этот намного увеличился по сравнению с советским временем. Все вот это помогло снизить стоимость производства в Китае. И значение этого было для России очень большое. Вот эти деньги осели в карманах тех, кто владел бывшими государственными активами, а потом эти деньги отправлялись в Великобританию, в США через оффшорные банковские системы, например, на Кипре, в Латвии. Кстати, я в Латвии достаточно много провел. И, в конце концов, эти денежки оседали в Лондоне, в Нью-Йорке. Ну, и, естественно, вкладывались в недвижимость в этих городах. Кроме того, эти деньги поддержали экономический рост в США, в Великобритании. Вот тогда начался бум на фондовых рынках. Фактически это была передача материальных ценностей. Тогда США и Великобритания преодолели кризис, в краткосрочной перспективе, не в долгосрочной. И для России, конечно, было потеряно во многом, был потерян инвестиционный капитал. Значение открытия нефтяных запасов в 60-х годах, и сейчас я пытаюсь подвести, так сказать, базу под начало того кризиса, вот это открытие нефти поддержало экономику. Но, с другой стороны, Советский Союз, Россия то есть, стала больше зависима от этой нефти. И, таким образом, Соединенным Штатам в 80-х было легче ослабить Советский Союз и запустить восстановление экономики на Западе, в Китае. Это было в 80-х – 90-х годах, ну и даже в начале этого XXI века. Аж до кризиса 2008 года. Так вот, вот эта зависимость от нефтяных денег стала ахиллесовой пятой для России, для российской экономики. Мы видим, насколько Россия зависит от нефтяных доходов, по сравнению, например, с США. Видим, здесь показана доля правительственных доходов для России, это приблизительно 50%. Для США эта цифра практически равна нулю. Единственный минус такой картины для США состоит в том, что США теряет определенную часть дохода, но в целом по экономике эта доля не так высока, как в России. И минусы для США, конечно же, компенсируются покупательной способностью, восстановлением производства и так далее. В рамках снижения производства в ОПЕК что было самым быстрым способом снизить объем производства нефти в общемировой конъюнктуре? Недостатки действия существенно помогли американской экономике. Нам при этом нужно помнить, что нефтедобыча в Соединенных Штатах до сих пор остается относительно дешевой. Даже с учетом сланцевой нефти. Сланцевая нефть не так уж дешева в производстве. Бакенское месторождение, Бакенская формация, которая является одним из драйверов сланцевой добычи в США, становится прибыльной на уровне 42 доллара за баррель. И с учетом технологии по бурению и производство сланцевой нефти и газа можно сказать, что эта цена снижается, и США могут себе позволить. Есть несколько месторождений, где стоимость добычи выше, где-то даже выше отметки 80 долларов, но в текущий момент стоимость производства там выше 80 долларов по сланцевой нефти, только менее 4% от всех запасов, поэтому здесь можно пренебречь. Кто теряет в этой ситуации, в ситуации снижения нефтяных цен? Это канадская на нефть из сланцевых песков, где добыча на уровне 75-100 долларов, рентабельность добычи ближе к 100 долларам, поэтому здесь, конечно, производство нефти серьезно замедлится. Иначе нужно будет субсидировать производство нефти в Канаде из сланцевых песков. Ну, а здесь у нас главные месторождения по сланцевой нефти и газу, если говорить о территории Соединенных Штатов, вот их географические расположения. Это серьезно поменяло баланс сил в нефтедобыче. Есть два способа того, как этот бум нефтедобычи может отрицательно сказаться на России. Во-первых, как мы говорили, это меньше доходов в государственный бюджет РФ. И второй момент, что рано или поздно это отразится на снижении зерновых цен, поэтому Россия стремится стать крупнейшим экспортером зерновых. Но также, как в 30-х годах ХХ века мы понимаем, что, в принципе, эта тенденция отразится на снижении цены зерна, поэтому более объемное производство нефти и газа в США оно, соответственно, отразится на том, что многие сельскохозяйственные земли будут введены в сельскохозяйственный оборот. А сейчас эти земли используются для производства кукурузы, соответственно, для биотоплива. И эта ситуация она очень быстро может закончиться, когда земли снова будут введены в сельскохозяйственный оборот. И, соответственно, это отразится на снижении цен на продукты. Конечно, остается некая вероятность того, что этот процесс будет замедляться очень сильным кукурузным лобби, сельскохозяйственным лобби в Соединенных Штатах Америки, которое имеет серьезные рычаги политического влияния, но в итоге они не смогут кардинально эту ситуацию изменить. Конечно, они будут пытаться выбить субсидии на производство биотопливо, но в какой-то момент рынок себя отрегулирует и, как я говорил, эти земли будут направлены снова на производство сельхозпродуктов, а не на производство биотоплива. Как мы пришли к этому сегодняшнему моменту? Вполне вероятно, что, несмотря на то, что США и саудиты, как представляется, взаимодействуют по ценообразованию, по нефтедобыче, тем не менее, в США недовольны российской политикой в отношении Украины. И поэтому здесь можно сказать, что есть такая известная фраза, что это способ ведения политики другими методами, мы здесь видим, что это способ ведения даже войны, скажем так, другими методами через контроль цен на нефть. И, конечно, саудиты и американцы хотят снизить цены на нефть с 2011 года. Геополитическая стратегия обеих стран заключалась в том, чтобы изменить политическую ситуацию в Сирии. И это то, что нужно европейцам, США, израильнянам. Поэтому свержение Башара Асада входит в их желания. И здесь мы видим, что здесь есть попытка со стороны России изменить эту геополитическую ситуацию в Украине также через изменение нефтяных цен. И мы понимаем, что прогнозы по доходу российского бюджета, который зависит от нефтяного бюджета спрогнозированы, бюджет сверстан на уровне ста долларов за баррель. И мы понимаем, что эта ситуация может корректироваться. Другие преимущества для саудитов – это укрепление американского доллара, тогда американцы могут продолжать занимать деньги, что также повышает долларовые резервы Саудовской Аравии и казначейские облигации, в которые вложилась Саудовская Аравия, но также это замедляет выработку зеленой энергии, возобновляемых источников энергии, стоимость которой существенно снижается за последние годы. Сейчас, секундочку, я определюсь со своим слайдом. И здесь, говоря о возобновляемой энергии, ее добыча становится дешевле, чем ископаемое топливо. По некоторым регионам США даже дешевле, чем ядерная энергия. И если говорить о солнечной энергии, то стоимость ее производства 5,6 центов за кВ/час, 7,2 центов без субсидий, ветровая энергия – стоимость ее 1,4 цента за кВ, это с субсидиями, и 3,7 – без субсидий. А между тем производство природного газа, производства киловатта электричества, киловатт/часа из газа – 6,1 цента и из угля – 6,6 центов. То есть, мы видим уже, что возобновляемые источники энергии дают нам более дешевую генерацию по сравнению с традиционными источниками. Но, тем не менее, возникает вопрос спроса на такую энергию. То есть, поскольку ее производство нестабильно. Тем не менее, я считаю, что все это приведет к существенному падению в будущем, к падению генерации из таких источников, как природный газ и уголь. И я думаю, что это будет глобальный феномен. И здесь, если посмотреть на ценовую историю генерации энергии из солнечной, посмотрите, она была 76 долларов, почти 77 долларов в 1977 году на ватт, с точки зрения расхода кремния, это кремниевые пластины. И эта цена генерации солнечных панелей, она упала и продолжает падать. Поэтому это, конечно, беспокоит Саудовскую Аравию. И я думаю, что лица, принимающие решения в России, также задумываются об этом вопросе. Еще один момент, на который стоит обратить внимание, это изменение цен на природный газ. Как мы видим сейчас на табличке, извините, если он не очень читаем, но здесь мы видим разброс этих цен, который идет на пользу США сейчас, вы видите, как цена меняется. Дивергенция цены на природный газ в Соединенных Штатах Америки, цены на природный газ с открытием новых месторождений, сланец, с техникой гидроразрыва пласта, смотрите, цена очень дешевая в США – 2,65. В то время как цены после 2010 года начинают подниматься в других регионах мира, что дает Соединенным Штатам, конечно, огромное преимущество с точки зрения стоимости природного газа, его использования для экономики. Итак, что это за преимущества, если говорить о США, и как России здесь может отреагировать в благоприятном для себя ключе. Говоря о природном газе, я должен сказать, что в некоторых случаях в США он стоит на треть дешевле, чем в некоторых регионах Европы. Это значит, что стоимость генерации электричества и ее стоимости для потребителя также иногда на треть меньше, чем где-то в Европе. Поэтому Соединенные Штаты сейчас начинают привлекать прямых иностранных инвестиций в производственный сектор. Много западноевропейских производителей открывают свои промплощадки в Соединенных Штатах Америки, пользуясь низкой стоимостью природного газа и электричеством, которое можно получить из этого газа. Поэтому, конечно, США в очень такой благоприятной позиции. Если же говорить о России, я уверен, что и в России также предпринимаются попытки извлечь пользу из низкой стоимости генерации электричества. Поэтому я думаю, что, наверное, стоимость генерации электричества примерно та же, что и в США. Вот если говорить о промпроизводстве, о привлечении ПИИ, прямых иностранных инвестиций для экономики, вот здесь открываются возможности для России попытаться поработать в рамках текущего экономического кризиса. Конечно, нельзя извлечь краткосрочную выгоду, но средне- и долгосрочную вполне. Российская тарифная политика вполне благоприятна для развития производства, особенно в автомобильном секторе. И если это будет использоваться, эти меры будут использоваться достаточно умно, я считаю, что это пойдет на пользу для РФ. Я берусь утверждать, что более того, это в интересах и Соединенных Штатов, и России удерживать цены на природный газ в США на низком уровне. Именно в США, потому что, конечно, Россия может направлять свои усилия на кампании против расширения технологий гидроразрыва пласта. Работая с лоббистскими группами в Соединенных Штатах Америки, мы видели уже, как это происходит. Россия может здесь влиять на средства массовой информации, на формирование общественного мнения в США по поводу гидроразрыва пласта. Но я думаю, что было бы также хорошо, если и США будут поддерживать эту ситуацию. Это промышленники, это националистически настроенные круги, которые хотели бы, чтобы стоимость природного газа или весь газ в США не сжижался бы, а оставался бы дома, чтобы газ не уходил из США на экспорт. Конечно, крупные энергетические компании они хотят строить терминалы по СПГ, экспортировать все это, но это будет неблагоприятно для страны, потому что уйдет много лет на строительство портовой инфраструктуры для терминалов СПГ, что позволит им экспортировать этот газ в другие регионы. Однако, если промышленные круги в Соединенных Штатах Америки смогут остановить эти усилия, тогда США будут пользоваться благоприятной стоимостью газа для промышленности. Преимущества для России здесь будет в том, что этот дешевый газ из Америки не выйдет на европейские рынки, не создаст, таким образом, конкуренцию, не потеснив традиционные сферы интересов РФ. Тоже имеет отношение к Японии и к Китаю. Итак, некоторые стратегии, некоторые преимущества, которые здесь открываются для РФ. Россия может инициировать диалог с американскими промышленными кругами, убедив их держать весь газ дома, не пытаться сжижать его, не пытаться выводить его на экспорт. И, таким образом, предотвратить, способствовать развитию американской экономики. А здесь преимущество для России будет в том, что она сможет удерживать цены на газ на относительно высоком уровне и упрочивать свою позицию на европейском, на других газовых рынках. Поэтому главное препятствие этому – это будет внешняя политика, так называемые ястребы (?) во внешней политике, которые хотели бы использовать энергоносители, в частности, СПГ для того, чтобы ослабить позиции России и закрепиться на международных энергетических рынках. Но в противовес этому та ситуация, что сегодня общество в США не хочет эскалации напряжения с Россией. Американцы хотят дешевую энергию, больше рабочих мест. И здесь открывается отличная возможность для России сыграть на этом поле. Поэтому падение нефтяных цен может здесь способствовать развитию мировой экономики, когда будет больше спроса и на возобновляемые источники энергии, и на ископаемое топливо. Соответственно, это может, в принципе, увеличить цены на металлы по мере того, как мировая экономика будет стимулироваться дешевой энергией, выздоравливать. В настоящее время этого еще не происходит, пока мы не видим. Мы видим пока снижение цен на энергоносители, мы пока видим, что есть определенный страх продолжение экономического замедления Китая. И, соответственно, цены на промышленные металлы могут падать и дальше, что неблагоприятно для России, поскольку Россия является одним из крупнейших экспортеров металлопродукции. Однако, эта ситуация может измениться, если мировая экономика начнет выходить на траекторию роста. Опять же это пойдет на пользу российской промышленности и экспорту. Но более-менее я здесь завершил свои комментарии по сектору энергетики. А сейчас, с вашего позволения, я хотел бы обсудить некоторые проблемы, которые просматриваются в мировой экономике. Я вернусь на сорок лет назад и постараюсь осветить крупные такие узловые точки. Сколько у меня времени, пожалуйста, скажите. Итак, мировой порядок после второй мировой войны, о котором я хотел бы говорить, затем кризис 70-го года в плане устойчивости мировой экономики, в котором, я утверждаю, мы еще находимся. То есть, в этом периоде, когда мы пытаемся найти серьезные долгоиграющие решения кризиса. Итак, какие проблемы, с которыми нам сегодня приходится сталкиваться по результатам кризиса 70-х годов, которые мы еще пытаемся решить. Но если вернуться еще на десятилетие, в 1960-х года, период после завершения второй мировой войны был настолько успешным в плане экономического выздоровления, что было построено избыточное количество производственных мощностей, которое привело к падению прибылей. Кроме того, мы видели возрастающий спрос на труд, стоимость труда возрастала, пособия для рабочих. И в то время, когда прибыль компаний падала. Я не пытаюсь тем самым сказать, что мы хотели бы вернуться в среду, когда стоимость труда, труд был очень дешевым, и пособия были очень дешевыми. Нет, конечно, нам при этом нужно помнить, что мировая экономика настолько масштабна, что она зависит от спроса, который рождается потребителями. Поэтому нам нужны такие сотрудники, такие рабочие, которые смогут потреблять большинство того, из того, что они производят. Но, как многие из вас знают, та причина, по которой возник недавний кризис 2008 года, финансовый кризис, и падение фондовых рынков, потому что мы пытались восполнить недостаток потребительского спроса. Тогда было падение, произошло падение реальных доходов в Западной Европе и в США. И единственный способ поддержать потребление был кредит, расширение кредита. Да, все вроде бы хорошо, в краткосрочной перспективе мы можем давать людям дешевый кредит, чтобы они все покупали, но в какой-то момент эти деньги нужно выплачивать. Если у людей нет способности выплатить кредиты, возникает кризис. Вот что мы увидели с вами в 2008 году. Ну и, кроме того, были революционные движения, национальные движения, колониальные, антиколониальные, что повысило цены на сырье. И, конечно, кризис ресурсов в 1970-х годах – это был нефтяной кризис преимущественно, о чем я только что и говорил. Еще один способ, способ того, как кризис был преодолен. Я пытаюсь сейчас сказать, что все эти решения привели к новым проблемам, к новым кризисам и сложностям, которые в свою очередь создают новые вызовы для мировой экономики. Один из них был сдвиг от производства по методу Форда к тому, что мы называем «открытая модель дистрибуции». Вот фордисткая модель, модель Форда для тех из вас, кто, возможно, никогда не слышал, не сталкивался с таким термином, не сведущий очень хорошо в бизнесе и в экономике, конечно, когда-то была создана система производства, массовое производство. Это конвейеры, которые, как известно, первый применил Генри Форд, автомобильный магнит США. Это все позволило выработать очень эффективные техники и методологию массового производства промышленных товаров. Ну, и вместе с тем, позволило интегрировать все аспекты этого промышленного производства в рамках одной компании. Это приход сырья на производство, на завод. Это сам производственный цикл. Это затем продажи, маркетинг и все остальное. Вот эта модель была очень и очень эффективной с точки зрения финансирования, НИОКР (?). И, конечно, это будущие инновации. И НИОКР – это будущие машины экономического роста. Я буду еще об этом говорить. И новая модель как бы отходила от этого метода Форда организации бизнес, организации производства. И большие корпорации стали сбрасывать все непрофильные виды деятельности, непрофильные активы и пытались фокусироваться на ключевой деятельности, и не пытаться беспокоиться о том, что можно было бы произвести. Поэтому вот эта новая модель, которую называют открытая модель дистрибуции как бы инвертированная модель, она противоположна старой, Гери Стил Воркс (?) и Магнитогорск, кстати, они интегрировали параметры этой новой модели. Почему? Почему так произошло? Потому что система не позволяла создавать достаточно прибыли уже в 60-х годах, потому что была высокая конкуренция и Кореей, конкуренция в виде японских производителей и так далее. И поэтому это была очень зарегулированная, централизованная система производства. И если говорить с точки зрения капитала, слишком много полномочий было у рабочих. Так же, как было в царской России, когда были различные волнения и так далее, и результатом стало повышение пособий и выплат. Поэтому такое преобразование, когда я говорю, что корпорации стали сбрасывать всю непрофильную деятельность, отдавать большинство производств на аутсорсинг, насколько это возможно, и начали фокусироваться исключительно только на своем собственном бренде и на том, чтобы заниматься прибыльной финансовой деятельностью или аспектом бизнеса. Это General Electric, это General Motors, крупнейшие корпорации в Соединенных Штатах Америки, которые в какой-то момент стали значительную прибыль получать и от финансовой деятельности, а не от товаров и услуг, которые они производили. Вот эта вот открытая модель дистрибуции была воплощена в появление новых дистрибьюторов, продуктов вроде Волмарта. И мы сейчас наблюдаем волмартизацию экономики. То есть, когда отношения между распределителями, то есть, дистрибьюторами, и производителями меняются. То есть дистрибьютор становится настолько мощным, что он может диктовать цены производителям, соответственно, условия поставки и так далее. И вот Волмарта фактически создает огромные центры дистрибуции, хабы (?) создает 150 каких-нибудь крупнейших магазинов, которые на периферии вот этих хабов находятся. И создается такая манопсия. То есть, когда сам единственный покупатель диктует производителям цены и все остальные условия. Таким образом, устраняется важный источник инновации НИОКР, которые необходимы для создания новых продуктов, потому что фактически производитель видит, что его доходность падает. С другой стороны, дистрибьютор продает товары по высокой цене. Вот этот вот переход – это отход от инноваций, от НИОКР. Они не исчезают эти инновации НИОКР, они просто мигрируют в какие-то другие места, где ситуация более выгодная. Такой метод не приходит к большому количеству технологических инноваций. Что мы здесь видим? Это огромный склад или центр дистрибуции, у Волмарта, у Амазон (?) есть такие центры. Эффективность дистрибуции, соответственно, получается очень большая благодаря этим центрам. Для экономистов здесь используется такой термин «смиттовская модель распределения эффективности». Она очень эффективна, но она не эффективна для технологических революций и инноваций, где требуется производительность в долгосрочной перспективе. Так что опасность существует такая, что может наступить долгосрочный период стагнации. Собственно, эти стагнации мы уже наблюдали в прошлом. И одна такая стагнация была в период феодализма. То есть, системы, которые существуют десятилетиями, если не столетиями, и никакой динамики особой не происходит. В какой-то момент эффективность дистрибуции подходит к своему логическому пределу и наступает настоящая стагнация. Я хочу высказать такую мысль, что одна из опасностей, которая стоит перед нами, это когда начнется такая долгосрочная стагнация. И я начал с периода конца XVIII века, когда появились новые формы дешевой энергии, которые были необходимы для производства. Мы преодолели проблему, которая была поставлена Томасом Мальтусом, который постулировал, что при переходе от сельского хозяйства будет наблюдаться такой закон уменьшающихся доходов. И, соответственно, необходимо будет контролировать рост населения. Все эти проблемы, о которых говорил Мальтус, были решены за счет инноваций, которые произошли, появились в 70-е, 80-е и 90-е годы. Но, с другой стороны, мы не поддерживаем ту систему, которая позволила решить эти проблемы. Как я уже сказал, есть опасность уничтожить НИОКР. Американские корпорации в рамках постфордистской модели выводят НИОКР и инновации в какие-то общественные, государственные университеты. Фактически университеты превратились в последний оплот инноваций и НИОКР. Вместе с тем, передав НИОКР на откуп государственному сектору, эти же корпорации добиваются снижения налогов. И здесь возникает противоречие: нельзя поддержать НИОКР, если при этом вы сокращаете фондирование или финансирование университетов, которые дают эти инновации. И это меняет весь общий вектор развития. Мы наблюдаем, что университеты получают все меньше и меньше поддержки. Вот как мы наблюдали такую ситуацию после Советского Союза, когда НИОКРы практически приостановились. Здесь мы видим количество ВВП, доля ВВП, которая выделяется на научно-исследовательские цели. Самые большие доли в США, во Франции, в Японии, в Швеции и так далее. В США у нас здесь производитель, но они также много зарабатывают на финансах. Чуть-чуть меньше у них на НИОКР идет. И вверх по графику мы видим страны, которые все меньше и меньше тратят на НИОКР. Реальная цифра, на которую нам нужно смотреть, это то, что показано коричневым цветом. Это государственная часть ВВП, которая идет на исследования.
В понедельник 1 декабря в рамках международной программы Института общественного проектирования «Русские чтения» состоялась лекция доктора философских наук, профессора политической экономии и государственной политики университета Висконсин-Милуоки, приглашенного профессора Стокгольмской школы экономики в Риге, постоянного автора The Financial Times и The Guardian Джеффри Соммерса на тему «Политэкономия геоэкономических сил, определяющих современное мироустройство: Новое видение развития экономики России и более стабильного миропорядка».
Президент Института общественного проектирования, Председатель Комитета ГД по госстроительству Владимир Плигин
Директор Института общественного проектирования, Главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев.
Провел мероприятие научный обозревать журнала «Эксперт» Александр Привалов.
Стенограмма
Ведущий: Добрый вечер, господа. Начинаем очередное заседание нашей серии «Русские чтения». Обычный ведущий Михаил Владимирович Рогожников имел несчастье захворать. Я попытаюсь по мере сил его заменить. Меня зовут Александр Привалов, я научный редактор журнала «Эксперт». Сегодняшним вечером мы услышим лекцию профессора Джеффри Соммерса. Чтобы назвать только некоторые из его титулов, это доктор философии, профессор политэкономии и государственной политики Университета Висконсин-Милоуоки. Он приглашенный профессор Стокгольмской школы экономики в Риге, он постоянный автор The Financial Times и The Guardian, и еще в «Нью-Йорк таймс», чего мне в бумажке не написали. В ходе нынешней поездки профессор Соммерс представляет свою новую книжку, которая посвящена одной из основных тем его постоянных исследований, – социально-экономическим последствиям неолиберальной модели в Балтийских государствах. Профессор ведет исследовательскую работу, касающуюся основных центров накопления противоречий в перетоках капиталов. В частности, естественно, его интересует и наша страна. Тема сегодняшней лекции будет: «Политэкономия геоэкономических сил, определяющих современное мироустройство. Новое видение развития экономики России и более стабильного миропорядка». Естественно, что в такое время, как сейчас, любая тема каким-то образом упоминающая Россию и миропорядок, поневоле привязывается к быстро текущим событиям, которые мы наблюдаем сегодня в русской экономике. Я полагаю, что профессор коснется и нынешних событий также. Прошу вас.
Джеффри Соммерса, доктор философии, профессор политэкономии и государственной политики Университета Висконсин-Милоуоки: Во-первых, спасибо за приглашение. Мне очень нравится быть здесь. Для меня большая честь выступить здесь перед коллегами, друзьями в Москве. Я немножечко по-другому сделаю свою презентацию, чем то, как я планировал изначально. Я учту недавнее падение цен на нефть, и я постараюсь проанализировать влияние вот этого события на глобальную систему и на Россию. Далее я перейду к более крупной – макроскопическому анализу затяжного глобального экономического кризиса, который идет чуть ли не последние сорок лет. То есть, вот эти вот две вещи я планирую проанализировать в своей презентации. А, кажется, у нас слайды не переключаются. Кто-нибудь, может быть, мне поможет? Ну, что ж, супер. Немножечко с задержкой слайды переключаются, но что же. Это главные темы, которые я планирую осветить в своей презентации, особенно вот эту первую, которая указана здесь на слайде. Говоря об энергии, мы, прежде всего, должны рассматривать тему энергии в контексте, простите, что-то у меня не то переключилось. Первый тренд, который мы знаем, так это резкое падение не только в ценах на нефть, но и в ценах на газ. Вот за последний месяц мы видим достаточно резкое, отчетливое падение цен. И, конечно, это повлияет на такие страны, как Россия, достаточно негативно. Но, с другой стороны, это будет выгодно Соединенным Штатам, за исключением крупных энергетических компаний в самих Соединенных Штатах. Мы видим, как меняется курс рубля, мы видим, как это изменение коррелируется изменениями цен на нефть. Алексей, я сказал, что, Алексей, заплати мне поскорей, потому что рубль падает по отношению к доллару, так что мне выгодно получить деньги как можно быстрее. Поэтому в России это серьезная проблема. И, разумеется, это создает некие возможности для российской экономики, возможности, о которых я поговорю чуть позже. Я хочу напомнить всем нам, что серьезное изменение цен или какие-нибудь изменения конфигурации глобальных энергетических рынков часто приводит к перекраиванию глобальной экономики в целом. Это могут быть сигнальные события, которые приводят к изменению всей экономической системы. Чтобы показать вам такую общую перспективу, для этого все мы должны вспомнить, что в 1918 году мир столкнулся с энергетическим кризисом. Главной формой энергоносителя тогда были дрова. До сих пор дрова, кстати, используются в качестве топлива в мире. И самые развитые части глобальной экономики того времени, это был северо-восток Европы и Китай, в конце XVIII века вот эти регионы, так сказать, оторвались вперед в плане экономического развития, а другие, наоборот, отстали. Причина этого была в том, что в Великобритании главный источник энергии находился фактически рядом с городами, это был уголь. Не только рядом с городами, но и это была интересная, так сказать, задача, которая была решена. И мы знаем, что в большей части Британии одна из проблем тогда была и сейчас до сих пор состоит в том, что очень влажный климат, часто идут дожди. И вот эти вот угольные шахты затапливались, наполнялись водой, и надо было как-то решать эту проблему, как избавиться от воды. И решение, которое они придумали, состояло в том, что фактически использовать паровой двигатель, то есть, паровой двигатель использовался для откачки воды. Далее, они практически придумали нечто такое, что трансформировало фактически всю экономику Великобритании, да и вообще всего северо-запада Европы. А китайский уголь находился далеко от городов. Не стояло проблемы с затоплением шахт. На самом деле шахты были очень сухие, очень хорошо проветривались. Проблема была с взрывами. И, кстати, до сих пор проблема взрыва на шахтах существует. И вот это вот изменение в энергетической среде создало большой разрыв между Китаем и северо-западом Европы. До этого они шли более-менее нос в нос, с точки зрения экономического развития. Но вот эта вот энергетическая картинка поменялась, и она поменяла ситуацию надолго. Другие серьезные изменения в мировой истории связаны с изменениями цен на зерно. Зерно – это тоже очень важный фактор, который может менять или переконфигурировать, переформатировать экономическую систему. Так вот, в 30-х годах, даже, может быть, в 20-х годах мы помним, что цены очень резко на зерно упали. Все это повлияло на планы развития Советского Союза. У них была идея, у Советского Союза была идея индустриализации. Индустриализация была проведена, но она должна была проводиться в контексте измененного мирового рынка зерна. Цены на зерно упали. Помните, что Советский Союз планировал приобретать деньги за счет продажи зерна, и эти деньги использовать на покупку оборудования, необходимого для индустриализации. Все это фактически создало кризис 30-х годов в Советском Союзе. И, прежде всего, я здесь говорю про тот «красный» террор и вот эти вот жесткие методы, которые советское правительство использовало для изъятия зерна, конфискация. И вот если бы падение цены на зерно не произошло, то индустриализация Советского Союза прошла бы более спокойно, успешно, была бы построена индустрия, но менее болезненно для советского народа. Еще какие изменения мы знаем, связанные с энергетикой и ценами на зерно? Это было событие в 70-х годах. В 70-х годах был создан такой великий кризис в Соединенных Штатах, в основном, из-за изменения цен на нефть. Цены на нефть увеличились чуть ли не на 1000%. Это, конечно, сильно ударило по американской экономике, не говоря уже о европейскую экономику. И все это создало такую тенденцию в сторону неолиберальной структуры, неолиберальной модели экономики, которая была порождением Соединенных Штатов. Еще другие события, другие изменения в энергетических рынках связаны с сильным падением цен на нефть в 80-х годах. Соединенные Штаты и Саудовская Аравия на самом деле соркестрировали этот искусственный кризис для того, чтобы ударить по Советскому Союзу, и них получилось. Плюс еще война в Афганистане, и США специально подталкивали Советский Союз к этой войне. Вот эти вот ценовые изменения могут иметь очень сильные последствия для национальных экономик, для глобальной экономики. И для того, как мы структурируем глобальную систему, экономическую систему, имеется в виду. Так вот, давайте вернемся к кризису 70-х годов, я говорил изначально о кризисе, который идет уже аж сорок лет. Мы видели, что одно из решений этого кризиса капитализма, который возник тогда, состояло в том, чтобы включить и сырье из других частей света. Советский блок, кстати, часть этих ресурсов как бы брал на себя. Его (?) решение состояло в том, чтобы переориентировать потоки сырья. И в результате Советский Союз развалился, начался большой экономический бум в Великобритании, в Китае, в США, а Россия, соответственно, лишилась своего капитала, ресурса. Поэтому открытие советской территории для экспорта металлов после падения Советского Союза, экспорт, кстати, этот намного увеличился по сравнению с советским временем. Все вот это помогло снизить стоимость производства в Китае. И значение этого было для России очень большое. Вот эти деньги осели в карманах тех, кто владел бывшими государственными активами, а потом эти деньги отправлялись в Великобританию, в США через оффшорные банковские системы, например, на Кипре, в Латвии. Кстати, я в Латвии достаточно много провел. И, в конце концов, эти денежки оседали в Лондоне, в Нью-Йорке. Ну, и, естественно, вкладывались в недвижимость в этих городах. Кроме того, эти деньги поддержали экономический рост в США, в Великобритании. Вот тогда начался бум на фондовых рынках. Фактически это была передача материальных ценностей. Тогда США и Великобритания преодолели кризис, в краткосрочной перспективе, не в долгосрочной. И для России, конечно, было потеряно во многом, был потерян инвестиционный капитал. Значение открытия нефтяных запасов в 60-х годах, и сейчас я пытаюсь подвести, так сказать, базу под начало того кризиса, вот это открытие нефти поддержало экономику. Но, с другой стороны, Советский Союз, Россия то есть, стала больше зависима от этой нефти. И, таким образом, Соединенным Штатам в 80-х было легче ослабить Советский Союз и запустить восстановление экономики на Западе, в Китае. Это было в 80-х – 90-х годах, ну и даже в начале этого XXI века. Аж до кризиса 2008 года. Так вот, вот эта зависимость от нефтяных денег стала ахиллесовой пятой для России, для российской экономики. Мы видим, насколько Россия зависит от нефтяных доходов, по сравнению, например, с США. Видим, здесь показана доля правительственных доходов для России, это приблизительно 50%. Для США эта цифра практически равна нулю. Единственный минус такой картины для США состоит в том, что США теряет определенную часть дохода, но в целом по экономике эта доля не так высока, как в России. И минусы для США, конечно же, компенсируются покупательной способностью, восстановлением производства и так далее. В рамках снижения производства в ОПЕК что было самым быстрым способом снизить объем производства нефти в общемировой конъюнктуре? Недостатки действия существенно помогли американской экономике. Нам при этом нужно помнить, что нефтедобыча в Соединенных Штатах до сих пор остается относительно дешевой. Даже с учетом сланцевой нефти. Сланцевая нефть не так уж дешева в производстве. Бакенское месторождение, Бакенская формация, которая является одним из драйверов сланцевой добычи в США, становится прибыльной на уровне 42 доллара за баррель. И с учетом технологии по бурению и производство сланцевой нефти и газа можно сказать, что эта цена снижается, и США могут себе позволить. Есть несколько месторождений, где стоимость добычи выше, где-то даже выше отметки 80 долларов, но в текущий момент стоимость производства там выше 80 долларов по сланцевой нефти, только менее 4% от всех запасов, поэтому здесь можно пренебречь. Кто теряет в этой ситуации, в ситуации снижения нефтяных цен? Это канадская на нефть из сланцевых песков, где добыча на уровне 75-100 долларов, рентабельность добычи ближе к 100 долларам, поэтому здесь, конечно, производство нефти серьезно замедлится. Иначе нужно будет субсидировать производство нефти в Канаде из сланцевых песков. Ну, а здесь у нас главные месторождения по сланцевой нефти и газу, если говорить о территории Соединенных Штатов, вот их географические расположения. Это серьезно поменяло баланс сил в нефтедобыче. Есть два способа того, как этот бум нефтедобычи может отрицательно сказаться на России. Во-первых, как мы говорили, это меньше доходов в государственный бюджет РФ. И второй момент, что рано или поздно это отразится на снижении зерновых цен, поэтому Россия стремится стать крупнейшим экспортером зерновых. Но также, как в 30-х годах ХХ века мы понимаем, что, в принципе, эта тенденция отразится на снижении цены зерна, поэтому более объемное производство нефти и газа в США оно, соответственно, отразится на том, что многие сельскохозяйственные земли будут введены в сельскохозяйственный оборот. А сейчас эти земли используются для производства кукурузы, соответственно, для биотоплива. И эта ситуация она очень быстро может закончиться, когда земли снова будут введены в сельскохозяйственный оборот. И, соответственно, это отразится на снижении цен на продукты. Конечно, остается некая вероятность того, что этот процесс будет замедляться очень сильным кукурузным лобби, сельскохозяйственным лобби в Соединенных Штатах Америки, которое имеет серьезные рычаги политического влияния, но в итоге они не смогут кардинально эту ситуацию изменить. Конечно, они будут пытаться выбить субсидии на производство биотопливо, но в какой-то момент рынок себя отрегулирует и, как я говорил, эти земли будут направлены снова на производство сельхозпродуктов, а не на производство биотоплива. Как мы пришли к этому сегодняшнему моменту? Вполне вероятно, что, несмотря на то, что США и саудиты, как представляется, взаимодействуют по ценообразованию, по нефтедобыче, тем не менее, в США недовольны российской политикой в отношении Украины. И поэтому здесь можно сказать, что есть такая известная фраза, что это способ ведения политики другими методами, мы здесь видим, что это способ ведения даже войны, скажем так, другими методами через контроль цен на нефть. И, конечно, саудиты и американцы хотят снизить цены на нефть с 2011 года. Геополитическая стратегия обеих стран заключалась в том, чтобы изменить политическую ситуацию в Сирии. И это то, что нужно европейцам, США, израильнянам. Поэтому свержение Башара Асада входит в их желания. И здесь мы видим, что здесь есть попытка со стороны России изменить эту геополитическую ситуацию в Украине также через изменение нефтяных цен. И мы понимаем, что прогнозы по доходу российского бюджета, который зависит от нефтяного бюджета спрогнозированы, бюджет сверстан на уровне ста долларов за баррель. И мы понимаем, что эта ситуация может корректироваться. Другие преимущества для саудитов – это укрепление американского доллара, тогда американцы могут продолжать занимать деньги, что также повышает долларовые резервы Саудовской Аравии и казначейские облигации, в которые вложилась Саудовская Аравия, но также это замедляет выработку зеленой энергии, возобновляемых источников энергии, стоимость которой существенно снижается за последние годы. Сейчас, секундочку, я определюсь со своим слайдом. И здесь, говоря о возобновляемой энергии, ее добыча становится дешевле, чем ископаемое топливо. По некоторым регионам США даже дешевле, чем ядерная энергия. И если говорить о солнечной энергии, то стоимость ее производства 5,6 центов за кВ/час, 7,2 центов без субсидий, ветровая энергия – стоимость ее 1,4 цента за кВ, это с субсидиями, и 3,7 – без субсидий. А между тем производство природного газа, производства киловатта электричества, киловатт/часа из газа – 6,1 цента и из угля – 6,6 центов. То есть, мы видим уже, что возобновляемые источники энергии дают нам более дешевую генерацию по сравнению с традиционными источниками. Но, тем не менее, возникает вопрос спроса на такую энергию. То есть, поскольку ее производство нестабильно. Тем не менее, я считаю, что все это приведет к существенному падению в будущем, к падению генерации из таких источников, как природный газ и уголь. И я думаю, что это будет глобальный феномен. И здесь, если посмотреть на ценовую историю генерации энергии из солнечной, посмотрите, она была 76 долларов, почти 77 долларов в 1977 году на ватт, с точки зрения расхода кремния, это кремниевые пластины. И эта цена генерации солнечных панелей, она упала и продолжает падать. Поэтому это, конечно, беспокоит Саудовскую Аравию. И я думаю, что лица, принимающие решения в России, также задумываются об этом вопросе. Еще один момент, на который стоит обратить внимание, это изменение цен на природный газ. Как мы видим сейчас на табличке, извините, если он не очень читаем, но здесь мы видим разброс этих цен, который идет на пользу США сейчас, вы видите, как цена меняется. Дивергенция цены на природный газ в Соединенных Штатах Америки, цены на природный газ с открытием новых месторождений, сланец, с техникой гидроразрыва пласта, смотрите, цена очень дешевая в США – 2,65. В то время как цены после 2010 года начинают подниматься в других регионах мира, что дает Соединенным Штатам, конечно, огромное преимущество с точки зрения стоимости природного газа, его использования для экономики. Итак, что это за преимущества, если говорить о США, и как России здесь может отреагировать в благоприятном для себя ключе. Говоря о природном газе, я должен сказать, что в некоторых случаях в США он стоит на треть дешевле, чем в некоторых регионах Европы. Это значит, что стоимость генерации электричества и ее стоимости для потребителя также иногда на треть меньше, чем где-то в Европе. Поэтому Соединенные Штаты сейчас начинают привлекать прямых иностранных инвестиций в производственный сектор. Много западноевропейских производителей открывают свои промплощадки в Соединенных Штатах Америки, пользуясь низкой стоимостью природного газа и электричеством, которое можно получить из этого газа. Поэтому, конечно, США в очень такой благоприятной позиции. Если же говорить о России, я уверен, что и в России также предпринимаются попытки извлечь пользу из низкой стоимости генерации электричества. Поэтому я думаю, что, наверное, стоимость генерации электричества примерно та же, что и в США. Вот если говорить о промпроизводстве, о привлечении ПИИ, прямых иностранных инвестиций для экономики, вот здесь открываются возможности для России попытаться поработать в рамках текущего экономического кризиса. Конечно, нельзя извлечь краткосрочную выгоду, но средне- и долгосрочную вполне. Российская тарифная политика вполне благоприятна для развития производства, особенно в автомобильном секторе. И если это будет использоваться, эти меры будут использоваться достаточно умно, я считаю, что это пойдет на пользу для РФ. Я берусь утверждать, что более того, это в интересах и Соединенных Штатов, и России удерживать цены на природный газ в США на низком уровне. Именно в США, потому что, конечно, Россия может направлять свои усилия на кампании против расширения технологий гидроразрыва пласта. Работая с лоббистскими группами в Соединенных Штатах Америки, мы видели уже, как это происходит. Россия может здесь влиять на средства массовой информации, на формирование общественного мнения в США по поводу гидроразрыва пласта. Но я думаю, что было бы также хорошо, если и США будут поддерживать эту ситуацию. Это промышленники, это националистически настроенные круги, которые хотели бы, чтобы стоимость природного газа или весь газ в США не сжижался бы, а оставался бы дома, чтобы газ не уходил из США на экспорт. Конечно, крупные энергетические компании они хотят строить терминалы по СПГ, экспортировать все это, но это будет неблагоприятно для страны, потому что уйдет много лет на строительство портовой инфраструктуры для терминалов СПГ, что позволит им экспортировать этот газ в другие регионы. Однако, если промышленные круги в Соединенных Штатах Америки смогут остановить эти усилия, тогда США будут пользоваться благоприятной стоимостью газа для промышленности. Преимущества для России здесь будет в том, что этот дешевый газ из Америки не выйдет на европейские рынки, не создаст, таким образом, конкуренцию, не потеснив традиционные сферы интересов РФ. Тоже имеет отношение к Японии и к Китаю. Итак, некоторые стратегии, некоторые преимущества, которые здесь открываются для РФ. Россия может инициировать диалог с американскими промышленными кругами, убедив их держать весь газ дома, не пытаться сжижать его, не пытаться выводить его на экспорт. И, таким образом, предотвратить, способствовать развитию американской экономики. А здесь преимущество для России будет в том, что она сможет удерживать цены на газ на относительно высоком уровне и упрочивать свою позицию на европейском, на других газовых рынках. Поэтому главное препятствие этому – это будет внешняя политика, так называемые ястребы (?) во внешней политике, которые хотели бы использовать энергоносители, в частности, СПГ для того, чтобы ослабить позиции России и закрепиться на международных энергетических рынках. Но в противовес этому та ситуация, что сегодня общество в США не хочет эскалации напряжения с Россией. Американцы хотят дешевую энергию, больше рабочих мест. И здесь открывается отличная возможность для России сыграть на этом поле. Поэтому падение нефтяных цен может здесь способствовать развитию мировой экономики, когда будет больше спроса и на возобновляемые источники энергии, и на ископаемое топливо. Соответственно, это может, в принципе, увеличить цены на металлы по мере того, как мировая экономика будет стимулироваться дешевой энергией, выздоравливать. В настоящее время этого еще не происходит, пока мы не видим. Мы видим пока снижение цен на энергоносители, мы пока видим, что есть определенный страх продолжение экономического замедления Китая. И, соответственно, цены на промышленные металлы могут падать и дальше, что неблагоприятно для России, поскольку Россия является одним из крупнейших экспортеров металлопродукции. Однако, эта ситуация может измениться, если мировая экономика начнет выходить на траекторию роста. Опять же это пойдет на пользу российской промышленности и экспорту. Но более-менее я здесь завершил свои комментарии по сектору энергетики. А сейчас, с вашего позволения, я хотел бы обсудить некоторые проблемы, которые просматриваются в мировой экономике. Я вернусь на сорок лет назад и постараюсь осветить крупные такие узловые точки. Сколько у меня времени, пожалуйста, скажите. Итак, мировой порядок после второй мировой войны, о котором я хотел бы говорить, затем кризис 70-го года в плане устойчивости мировой экономики, в котором, я утверждаю, мы еще находимся. То есть, в этом периоде, когда мы пытаемся найти серьезные долгоиграющие решения кризиса. Итак, какие проблемы, с которыми нам сегодня приходится сталкиваться по результатам кризиса 70-х годов, которые мы еще пытаемся решить. Но если вернуться еще на десятилетие, в 1960-х года, период после завершения второй мировой войны был настолько успешным в плане экономического выздоровления, что было построено избыточное количество производственных мощностей, которое привело к падению прибылей. Кроме того, мы видели возрастающий спрос на труд, стоимость труда возрастала, пособия для рабочих. И в то время, когда прибыль компаний падала. Я не пытаюсь тем самым сказать, что мы хотели бы вернуться в среду, когда стоимость труда, труд был очень дешевым, и пособия были очень дешевыми. Нет, конечно, нам при этом нужно помнить, что мировая экономика настолько масштабна, что она зависит от спроса, который рождается потребителями. Поэтому нам нужны такие сотрудники, такие рабочие, которые смогут потреблять большинство того, из того, что они производят. Но, как многие из вас знают, та причина, по которой возник недавний кризис 2008 года, финансовый кризис, и падение фондовых рынков, потому что мы пытались восполнить недостаток потребительского спроса. Тогда было падение, произошло падение реальных доходов в Западной Европе и в США. И единственный способ поддержать потребление был кредит, расширение кредита. Да, все вроде бы хорошо, в краткосрочной перспективе мы можем давать людям дешевый кредит, чтобы они все покупали, но в какой-то момент эти деньги нужно выплачивать. Если у людей нет способности выплатить кредиты, возникает кризис. Вот что мы увидели с вами в 2008 году. Ну и, кроме того, были революционные движения, национальные движения, колониальные, антиколониальные, что повысило цены на сырье. И, конечно, кризис ресурсов в 1970-х годах – это был нефтяной кризис преимущественно, о чем я только что и говорил. Еще один способ, способ того, как кризис был преодолен. Я пытаюсь сейчас сказать, что все эти решения привели к новым проблемам, к новым кризисам и сложностям, которые в свою очередь создают новые вызовы для мировой экономики. Один из них был сдвиг от производства по методу Форда к тому, что мы называем «открытая модель дистрибуции». Вот фордисткая модель, модель Форда для тех из вас, кто, возможно, никогда не слышал, не сталкивался с таким термином, не сведущий очень хорошо в бизнесе и в экономике, конечно, когда-то была создана система производства, массовое производство. Это конвейеры, которые, как известно, первый применил Генри Форд, автомобильный магнит США. Это все позволило выработать очень эффективные техники и методологию массового производства промышленных товаров. Ну, и вместе с тем, позволило интегрировать все аспекты этого промышленного производства в рамках одной компании. Это приход сырья на производство, на завод. Это сам производственный цикл. Это затем продажи, маркетинг и все остальное. Вот эта модель была очень и очень эффективной с точки зрения финансирования, НИОКР (?). И, конечно, это будущие инновации. И НИОКР – это будущие машины экономического роста. Я буду еще об этом говорить. И новая модель как бы отходила от этого метода Форда организации бизнес, организации производства. И большие корпорации стали сбрасывать все непрофильные виды деятельности, непрофильные активы и пытались фокусироваться на ключевой деятельности, и не пытаться беспокоиться о том, что можно было бы произвести. Поэтому вот эта новая модель, которую называют открытая модель дистрибуции как бы инвертированная модель, она противоположна старой, Гери Стил Воркс (?) и Магнитогорск, кстати, они интегрировали параметры этой новой модели. Почему? Почему так произошло? Потому что система не позволяла создавать достаточно прибыли уже в 60-х годах, потому что была высокая конкуренция и Кореей, конкуренция в виде японских производителей и так далее. И поэтому это была очень зарегулированная, централизованная система производства. И если говорить с точки зрения капитала, слишком много полномочий было у рабочих. Так же, как было в царской России, когда были различные волнения и так далее, и результатом стало повышение пособий и выплат. Поэтому такое преобразование, когда я говорю, что корпорации стали сбрасывать всю непрофильную деятельность, отдавать большинство производств на аутсорсинг, насколько это возможно, и начали фокусироваться исключительно только на своем собственном бренде и на том, чтобы заниматься прибыльной финансовой деятельностью или аспектом бизнеса. Это General Electric, это General Motors, крупнейшие корпорации в Соединенных Штатах Америки, которые в какой-то момент стали значительную прибыль получать и от финансовой деятельности, а не от товаров и услуг, которые они производили. Вот эта вот открытая модель дистрибуции была воплощена в появление новых дистрибьюторов, продуктов вроде Волмарта. И мы сейчас наблюдаем волмартизацию экономики. То есть, когда отношения между распределителями, то есть, дистрибьюторами, и производителями меняются. То есть дистрибьютор становится настолько мощным, что он может диктовать цены производителям, соответственно, условия поставки и так далее. И вот Волмарта фактически создает огромные центры дистрибуции, хабы (?) создает 150 каких-нибудь крупнейших магазинов, которые на периферии вот этих хабов находятся. И создается такая манопсия. То есть, когда сам единственный покупатель диктует производителям цены и все остальные условия. Таким образом, устраняется важный источник инновации НИОКР, которые необходимы для создания новых продуктов, потому что фактически производитель видит, что его доходность падает. С другой стороны, дистрибьютор продает товары по высокой цене. Вот этот вот переход – это отход от инноваций, от НИОКР. Они не исчезают эти инновации НИОКР, они просто мигрируют в какие-то другие места, где ситуация более выгодная. Такой метод не приходит к большому количеству технологических инноваций. Что мы здесь видим? Это огромный склад или центр дистрибуции, у Волмарта, у Амазон (?) есть такие центры. Эффективность дистрибуции, соответственно, получается очень большая благодаря этим центрам. Для экономистов здесь используется такой термин «смиттовская модель распределения эффективности». Она очень эффективна, но она не эффективна для технологических революций и инноваций, где требуется производительность в долгосрочной перспективе. Так что опасность существует такая, что может наступить долгосрочный период стагнации. Собственно, эти стагнации мы уже наблюдали в прошлом. И одна такая стагнация была в период феодализма. То есть, системы, которые существуют десятилетиями, если не столетиями, и никакой динамики особой не происходит. В какой-то момент эффективность дистрибуции подходит к своему логическому пределу и наступает настоящая стагнация. Я хочу высказать такую мысль, что одна из опасностей, которая стоит перед нами, это когда начнется такая долгосрочная стагнация. И я начал с периода конца XVIII века, когда появились новые формы дешевой энергии, которые были необходимы для производства. Мы преодолели проблему, которая была поставлена Томасом Мальтусом, который постулировал, что при переходе от сельского хозяйства будет наблюдаться такой закон уменьшающихся доходов. И, соответственно, необходимо будет контролировать рост населения. Все эти проблемы, о которых говорил Мальтус, были решены за счет инноваций, которые произошли, появились в 70-е, 80-е и 90-е годы. Но, с другой стороны, мы не поддерживаем ту систему, которая позволила решить эти проблемы. Как я уже сказал, есть опасность уничтожить НИОКР. Американские корпорации в рамках постфордистской модели выводят НИОКР и инновации в какие-то общественные, государственные университеты. Фактически университеты превратились в последний оплот инноваций и НИОКР. Вместе с тем, передав НИОКР на откуп государственному сектору, эти же корпорации добиваются снижения налогов. И здесь возникает противоречие: нельзя поддержать НИОКР, если при этом вы сокращаете фондирование или финансирование университетов, которые дают эти инновации. И это меняет весь общий вектор развития. Мы наблюдаем, что университеты получают все меньше и меньше поддержки. Вот как мы наблюдали такую ситуацию после Советского Союза, когда НИОКРы практически приостановились. Здесь мы видим количество ВВП, доля ВВП, которая выделяется на научно-исследовательские цели. Самые большие доли в США, во Франции, в Японии, в Швеции и так далее. В США у нас здесь производитель, но они также много зарабатывают на финансах. Чуть-чуть меньше у них на НИОКР идет. И вверх по графику мы видим страны, которые все меньше и меньше тратят на НИОКР. Реальная цифра, на которую нам нужно смотреть, это то, что показано коричневым цветом. Это государственная часть ВВП, которая идет на исследования.
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.