Руководитель проектов Центра содействия международной защите, комиссар и член Исполнительного комитета Международной комиссии юристов Каринна Москаленко провела с участием Дмитрия Аграновского, Валентины Бокаревой, Марии Смородкиной в Независимом пресс-центре февральские Страсбургские посиделки (Апелляция и кассация: эффективные средства правовой защиты для Европейского Суда. Дело российских сирот в Европейском Суде).
Москаленко методом непрямого массажа через Европейский суд докажем нарушения. По журналистке Ивлевой нас даже не известили что мы выиграли.
Маша Смородника оказалась ближе всего к критериям ЕСПЧ. Есть факультативный принцип: потому что ЕСПЧ не будет этого рассматривать и это самое главное. Спасибо всем теоретикам что вы нас заставили вспомнить все пять критериев. А я спрошу по кухонному: что нам выгодно? С безнадежной жалобой я хочу оказаться в ЕСПЧ максимально быстро. Если человек пропустил срок шестимесячный еще ужасней будет четырехмесячной искренне считая что должен пройти все инстанции. Будем ссылаться на неэффективность кассации. Российский власти попадут в капкан.
Правовая политика складывается неровно. Им ЕСПЧ уже понятно что у нас происходит но не все. Конечно мы пытаемся влиять на правовую политику и мы этого отрицать не будем. Конечно мы можем лишиться поддержки. Значит, меньше людей получат поддержку. Правозащитные организации пожаловались на закон. Если добьются, то через кровь и муки. Но только тогда когда НКО власти начнут притеснять. Тогда и мы сможем вмешаться. Страсбург открывает Дом прав человека. И мы будем конечно экспертами. В случае любого вмешательства в деятельность неправительственной организации под предлогом этого закона или без него, откроем горячую линию. Будем мониторить применение закона. Если вы дали информацию СМИ, то вы можете нашпионить оказывая услугу заклятому врагу. Никаких интервью по Навальному, Волчинской. У нас есть кто работает по Удальцову. Но если исполнение профессиональной деятельности адвоката, правозащитника в этом случае Страсбург будет принимать срочные сообщения и направлять в ЕСПЧ. Примет не примет просто скажет российскому правительству это будет зависеть от агрессивности атаки.
С принятием закона изменилось только то что был один случай одна организация совершила крайне неудачную провокацию: мы иностранные агенты, зарегистрируйте нас. Им сказали, что нет, вы не агенты. Нельзя отказать нашим властям в остроумии. Они думали что остроумные, а им сказали, вы не агенты.
У нас в отличие от других стран все по любому находятся в СИЗО.
Сегодня ограничимся одним часом. Сегодня 35 лет назад я удостоилась звания советского адвоката. Это была широкая специализация. В советских судах нас не любили, но слушали. Потом нас стало много и слушать перестали. Большинство моих детей звездные адвоката, могут на себя заработать и тысячу отдать на Центр.
Москаленко методом непрямого массажа через Европейский суд докажем нарушения. По журналистке Ивлевой нас даже не известили что мы выиграли.
Маша Смородника оказалась ближе всего к критериям ЕСПЧ. Есть факультативный принцип: потому что ЕСПЧ не будет этого рассматривать и это самое главное. Спасибо всем теоретикам что вы нас заставили вспомнить все пять критериев. А я спрошу по кухонному: что нам выгодно? С безнадежной жалобой я хочу оказаться в ЕСПЧ максимально быстро. Если человек пропустил срок шестимесячный еще ужасней будет четырехмесячной искренне считая что должен пройти все инстанции. Будем ссылаться на неэффективность кассации. Российский власти попадут в капкан.
Правовая политика складывается неровно. Им ЕСПЧ уже понятно что у нас происходит но не все. Конечно мы пытаемся влиять на правовую политику и мы этого отрицать не будем. Конечно мы можем лишиться поддержки. Значит, меньше людей получат поддержку. Правозащитные организации пожаловались на закон. Если добьются, то через кровь и муки. Но только тогда когда НКО власти начнут притеснять. Тогда и мы сможем вмешаться. Страсбург открывает Дом прав человека. И мы будем конечно экспертами. В случае любого вмешательства в деятельность неправительственной организации под предлогом этого закона или без него, откроем горячую линию. Будем мониторить применение закона. Если вы дали информацию СМИ, то вы можете нашпионить оказывая услугу заклятому врагу. Никаких интервью по Навальному, Волчинской. У нас есть кто работает по Удальцову. Но если исполнение профессиональной деятельности адвоката, правозащитника в этом случае Страсбург будет принимать срочные сообщения и направлять в ЕСПЧ. Примет не примет просто скажет российскому правительству это будет зависеть от агрессивности атаки.
С принятием закона изменилось только то что был один случай одна организация совершила крайне неудачную провокацию: мы иностранные агенты, зарегистрируйте нас. Им сказали, что нет, вы не агенты. Нельзя отказать нашим властям в остроумии. Они думали что остроумные, а им сказали, вы не агенты.
У нас в отличие от других стран все по любому находятся в СИЗО.
Сегодня ограничимся одним часом. Сегодня 35 лет назад я удостоилась звания советского адвоката. Это была широкая специализация. В советских судах нас не любили, но слушали. Потом нас стало много и слушать перестали. Большинство моих детей звездные адвоката, могут на себя заработать и тысячу отдать на Центр.