Препод Реснянская приватизировала политическую журналистику и стала эталоном научной дамы – все бы хотели, да мало у кого получается
Психотип Реснянской тиражирован, но я не пишу о тех, кто избегает открытой вражды со мной, как например выпускница Журфака Марина Петрухина в Думе или научный журналист Виола Егикова в редакции МП.На Журфаке Реснянская предотвратила обсуждение моей диссертации по теме Засурского о еврейской прессе.
Поэтому все лавры достаются кому-то одному.
Мне не довелось услышать, чтобы на конференции «Журналистика в 2012 году» обсуждались медиа-события года: скандал в московском бюро «Радио Свобода» с участием Маши Гессен, поступок эталонной журналистики парламентского корреспондента МК Натальи Рожковой, демонстрация профнепригодности пресс-секретаря вице-спикера Сергея Железняка Дарьи Гусевой. Здесь отмечено то, что получило резонанс. Из резонансных событий уникальным стало только одно, связанное с поступком Натальи Рожковой. Неадекватное поведение пресс-секретаря достаточно типично, как и журналистов, работающих на затопление содержательной информации.
По настоящему уникальные новости выпали из внимания прессы. На конференции проблема не обсуждалась. Свою лепту внесла Людмила Реснянская, приватизировавшая тему политической журналистики. Роли «серого кардинала» – влиятельность без ответственности – алчут многие, да мало у кого получается. Реснянской удалось не только предотвратить содержательную информацию из Думы, но и приступить к вползанию в этот в целом устойчивый к инсайдерам орган. Однако ученики Реснянской приходят в Думу с установками, что вполне вписалось в редакционную политику «Коммерсанта». Показательна разница в реакции СМИ на слова спикера Нарышкина «Твою мать!»
Слишком много инсайдеров под видом помощников, журналистов, пресс-секретарей.
Остро необходим анализ публикаций силами Журфака, о чем я несколько раз просил руководителя Управления по связям с общественностью и взаимодействия со СМИ Юрия Шувалова. Затопляющая журналистика (метажурналистика) мешает консолидации общества, предотвращает медиа властной элиты и населения, блокирует миссию-предназначения как журналистов, так и депутатов.
Осенью-2012 произошел перелом в отношениях властной элиты к населению и прежде всего это сказалось на риторике единороссов в Думе. Новым депутатам пришлось искать решения в условиях созданных их предшественниками депрессивных систем. Начали с ЖКХ.
Обострилась виртуальная война истины с ее затоплением, о чем написал в своей новой книге Иосиф Дзялошинский. Оформились два типа конфронтирующих миссий: миссия-предназначение и миссия-поручение. Первая генерируется произвольно и не оплачивается. Вторая как правило оплачивается в составе PR-деятельности значительно более щедро, чем репортерская журналистика.
В 2012 году реализовались такие мощные внешние атаки, как вынужденное принятие закона по обязательствам выхаживания поздних выкидышей для наращивания детской инвалидности и разрушение высшей школы. Усилилась коррупциогенная роль Минобра в т.ч. по продаже вузам прав по доходным специальностям обучения и непрофильным ученым советам. В сферах науки и образования Россия условно говоря «живет в условиях супер-ВТО» с начала 70-х, когда началось разрушение образовательной системы и системы работы с генофондом. Болонский процесс не требует принудительного утверждения специальностей министерством или ликвидации т.н. специалитета. Неизвестно, чтобы это происходило где-нибудь, кроме России.
Примеры новых открытий непрофильных советов привела на УМО член ВАКа Людмила Громова.
Существенную особенность 2012 года описал Роман Вильфанд как повторяемость уникальных событий. Параллельно обострились болезни общения. Вопреки предпринятым усилиям, журналистика в целом оказалась неготовой к полноценному освещению перемен и новаций. В 2012 году пробить эмбарго для темы ЖКХ не удалось. Это случилось только в феврале 2013 года.
В сложившихся условиях отставания журналистики от реальности и еще большего отставания исследования журналистики от своего предмета эффективную провокацию предпринял замминистра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин. Проведя анализ сказанного им в сравнении с «толстохвостым» резонансом мы с Натальей Вакуровой пришли к выводу, что угрозы журналистике нет. Шокирующие слова Волина рассчитаны на известный из теории Макроэволюции эффект действия вредных факторов: мобилизации жизненной силы и консолидации сообщества. Евгений Пронин провел исследование РУДН, отрицающее желание «работать на дядю».
Правда, Пронин не смог ответить на вопрос Галины Лазутиной о методике, отделавшись витиеватой фразой про сомнительную надежность социологических методов. За надежностью надо обращаться к дочери мэтра, он выше этого.
Судя по невербальному каналу (мы с Натальей увидели, как замминистра смотрел на меня, когда я сказал, что я и сеть тот самый дурак) Волин возможно знает, в чем проблемы современной журналистике и потому дал ей шанс своей провокацией.
Никакого рынка нет, есть жесткое регулирование на основе монополизации и спекуляций. Представления о рынке разрушает один закон о трансфертном ценообразовании и принят он не в прошлом году. Стало ясно, что либеральная модель требует деформации сознания больше, чем коммунистическая. На первый план вышла мировая проблема рабского труда. Адекватной оплаты не получает никто ни соразмерно затраченным усилиям, ни ценности итогового продукта. Платят не за работу, а за возможный вред. Усилились коллективные эффекты социальной психологии. Лишь немногие журналисты транслируют банальности по обязанности сообразно концепции своего СМИ. Большинство даже очень умных людей стали со-творцами глобальной джинсы, будучи мишенью манипуляций.
Отметим, что в журналистике это особенно заметно. Однако в науке проблема блокирования истины острее. Генетику она сопровождает со времени ее зарождения, когда на съезде в Московском императорском университете прозвучала идея матричного копирования. Сказал об этом Коли в своем вопросе Мензбиру. Вел заседание Тимирязев. В этот момент вошел Толстой – хотел узнать, что делают ученые, в которых не верил. Студенты восторженно захлопали и Толстой ничего не узнал. Вся истина с этого мероприятия была транслирована одним человеком – Николаем Кольцовым. После него – Тимофеев-Ресовский и затем Симон Шноль.
Так возник эндемичный для России эффект: здесь всегда находится человек на уникальную роль. Получилась синергия пространства и времени в торжестве уникальных событий.
Тут есть надежда на преодоление того, что реально мешает. Проблема вовсе не в том, о чем сказал Волин или Петр Федоров со ссылкой на высказывание 1880 года о продажной журналистики. Коллективы разъедает профессиональная ревность, подставы, манипуляции, интриги. Просто на журналистике это заметно. Достаточно было бы провести анализ продукта в виде публичного контента. Качество обучения студентов формально оценить невозможно, как и вуза в целом. В биологии давно известно, что анализ данных счетного числа параметров не отражает жизнеспособность или эффективность. Подход Минобра отражает профессиональную некомпетентность как министра, так и его жертв. Во власти России не одни «гарвардские мальчики», если люди высокого грамотные и их много. Темы коснулась Реснянская на своем круглом столе. Однако разрыв властной элиты и интеллигенции чудовищный.
Людмила Реснянская эталон интеллигенции. Если так себя ведет сенатор Михаил Маргелов и приватизирует комитет парламента, СМИ его осуждают. Если преподаватель Журфака приватизирует предмет «политическая журналистика», это нормально. Интеллигенция неподсудна. Приглашает специфических людей по принципу отсутствия ревности к ним и их деятельности. Закрывает возможность дискуссии. О тех, кого Реснянская приглашает и показывает студентам как эталон политики или журналистики, в Думе говорят: «назло мамке уши отморожу», «больные люди вещают на всю страну».
Позиция интеллигенции такова, что позицией ее назвать трудно. Скорее это отражение фрустрации, пандемии болезней общения, базовой тревожности. В текущей ситуации интеллигенция становится манипулянтом внешнего управления, которое вследствие попыток суверенности переходит к политике атак. Так что Реснянская фактически работает на врага.
Кроме меня с ней никто не спорит. Так принято в науке. Ее ни в коем случае нельзя убирать, даже если это было бы возможно. Данный психотип тиражируется. Коллектив должен измениться и сам справиться с этим явлением как тормозом содержательной информации. В Думе так и происходит, инсайдеры отторгаются. Это один крайний вариант. Другой – в науке, где инсайдер-манипулятор не получает ограничений и зачастую ускоряет развитие событий до смерти своего руководителя. Что ему конечно невыгодно по его роди паразита.
Промежуточные варианты как было в МП нежелательны, возникает коллективный эффект тиражирования психотипа манипулятора. Управлять коллективом можно либо в страхе, либо с подбором мотивированного персонала. Доступно это лишь талантам типа Алексея Волина. Управление строится на PR-акциях, о чем сказал Николай Коломейцев.
Психотип Реснянской тиражирован, но я не пишу о тех, кто избегает открытой вражды со мной, как например выпускница Журфака Марина Петрухина в Думе или научный журналист Виола Егикова в редакции МП.На Журфаке Реснянская предотвратила обсуждение моей диссертации по теме Засурского о еврейской прессе.
Поэтому все лавры достаются кому-то одному.
Мне не довелось услышать, чтобы на конференции «Журналистика в 2012 году» обсуждались медиа-события года: скандал в московском бюро «Радио Свобода» с участием Маши Гессен, поступок эталонной журналистики парламентского корреспондента МК Натальи Рожковой, демонстрация профнепригодности пресс-секретаря вице-спикера Сергея Железняка Дарьи Гусевой. Здесь отмечено то, что получило резонанс. Из резонансных событий уникальным стало только одно, связанное с поступком Натальи Рожковой. Неадекватное поведение пресс-секретаря достаточно типично, как и журналистов, работающих на затопление содержательной информации.
По настоящему уникальные новости выпали из внимания прессы. На конференции проблема не обсуждалась. Свою лепту внесла Людмила Реснянская, приватизировавшая тему политической журналистики. Роли «серого кардинала» – влиятельность без ответственности – алчут многие, да мало у кого получается. Реснянской удалось не только предотвратить содержательную информацию из Думы, но и приступить к вползанию в этот в целом устойчивый к инсайдерам орган. Однако ученики Реснянской приходят в Думу с установками, что вполне вписалось в редакционную политику «Коммерсанта». Показательна разница в реакции СМИ на слова спикера Нарышкина «Твою мать!»
Слишком много инсайдеров под видом помощников, журналистов, пресс-секретарей.
Остро необходим анализ публикаций силами Журфака, о чем я несколько раз просил руководителя Управления по связям с общественностью и взаимодействия со СМИ Юрия Шувалова. Затопляющая журналистика (метажурналистика) мешает консолидации общества, предотвращает медиа властной элиты и населения, блокирует миссию-предназначения как журналистов, так и депутатов.
Осенью-2012 произошел перелом в отношениях властной элиты к населению и прежде всего это сказалось на риторике единороссов в Думе. Новым депутатам пришлось искать решения в условиях созданных их предшественниками депрессивных систем. Начали с ЖКХ.
Обострилась виртуальная война истины с ее затоплением, о чем написал в своей новой книге Иосиф Дзялошинский. Оформились два типа конфронтирующих миссий: миссия-предназначение и миссия-поручение. Первая генерируется произвольно и не оплачивается. Вторая как правило оплачивается в составе PR-деятельности значительно более щедро, чем репортерская журналистика.
В 2012 году реализовались такие мощные внешние атаки, как вынужденное принятие закона по обязательствам выхаживания поздних выкидышей для наращивания детской инвалидности и разрушение высшей школы. Усилилась коррупциогенная роль Минобра в т.ч. по продаже вузам прав по доходным специальностям обучения и непрофильным ученым советам. В сферах науки и образования Россия условно говоря «живет в условиях супер-ВТО» с начала 70-х, когда началось разрушение образовательной системы и системы работы с генофондом. Болонский процесс не требует принудительного утверждения специальностей министерством или ликвидации т.н. специалитета. Неизвестно, чтобы это происходило где-нибудь, кроме России.
Примеры новых открытий непрофильных советов привела на УМО член ВАКа Людмила Громова.
Существенную особенность 2012 года описал Роман Вильфанд как повторяемость уникальных событий. Параллельно обострились болезни общения. Вопреки предпринятым усилиям, журналистика в целом оказалась неготовой к полноценному освещению перемен и новаций. В 2012 году пробить эмбарго для темы ЖКХ не удалось. Это случилось только в феврале 2013 года.
В сложившихся условиях отставания журналистики от реальности и еще большего отставания исследования журналистики от своего предмета эффективную провокацию предпринял замминистра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин. Проведя анализ сказанного им в сравнении с «толстохвостым» резонансом мы с Натальей Вакуровой пришли к выводу, что угрозы журналистике нет. Шокирующие слова Волина рассчитаны на известный из теории Макроэволюции эффект действия вредных факторов: мобилизации жизненной силы и консолидации сообщества. Евгений Пронин провел исследование РУДН, отрицающее желание «работать на дядю».
Правда, Пронин не смог ответить на вопрос Галины Лазутиной о методике, отделавшись витиеватой фразой про сомнительную надежность социологических методов. За надежностью надо обращаться к дочери мэтра, он выше этого.
Судя по невербальному каналу (мы с Натальей увидели, как замминистра смотрел на меня, когда я сказал, что я и сеть тот самый дурак) Волин возможно знает, в чем проблемы современной журналистике и потому дал ей шанс своей провокацией.
Никакого рынка нет, есть жесткое регулирование на основе монополизации и спекуляций. Представления о рынке разрушает один закон о трансфертном ценообразовании и принят он не в прошлом году. Стало ясно, что либеральная модель требует деформации сознания больше, чем коммунистическая. На первый план вышла мировая проблема рабского труда. Адекватной оплаты не получает никто ни соразмерно затраченным усилиям, ни ценности итогового продукта. Платят не за работу, а за возможный вред. Усилились коллективные эффекты социальной психологии. Лишь немногие журналисты транслируют банальности по обязанности сообразно концепции своего СМИ. Большинство даже очень умных людей стали со-творцами глобальной джинсы, будучи мишенью манипуляций.
Отметим, что в журналистике это особенно заметно. Однако в науке проблема блокирования истины острее. Генетику она сопровождает со времени ее зарождения, когда на съезде в Московском императорском университете прозвучала идея матричного копирования. Сказал об этом Коли в своем вопросе Мензбиру. Вел заседание Тимирязев. В этот момент вошел Толстой – хотел узнать, что делают ученые, в которых не верил. Студенты восторженно захлопали и Толстой ничего не узнал. Вся истина с этого мероприятия была транслирована одним человеком – Николаем Кольцовым. После него – Тимофеев-Ресовский и затем Симон Шноль.
Так возник эндемичный для России эффект: здесь всегда находится человек на уникальную роль. Получилась синергия пространства и времени в торжестве уникальных событий.
Тут есть надежда на преодоление того, что реально мешает. Проблема вовсе не в том, о чем сказал Волин или Петр Федоров со ссылкой на высказывание 1880 года о продажной журналистики. Коллективы разъедает профессиональная ревность, подставы, манипуляции, интриги. Просто на журналистике это заметно. Достаточно было бы провести анализ продукта в виде публичного контента. Качество обучения студентов формально оценить невозможно, как и вуза в целом. В биологии давно известно, что анализ данных счетного числа параметров не отражает жизнеспособность или эффективность. Подход Минобра отражает профессиональную некомпетентность как министра, так и его жертв. Во власти России не одни «гарвардские мальчики», если люди высокого грамотные и их много. Темы коснулась Реснянская на своем круглом столе. Однако разрыв властной элиты и интеллигенции чудовищный.
Людмила Реснянская эталон интеллигенции. Если так себя ведет сенатор Михаил Маргелов и приватизирует комитет парламента, СМИ его осуждают. Если преподаватель Журфака приватизирует предмет «политическая журналистика», это нормально. Интеллигенция неподсудна. Приглашает специфических людей по принципу отсутствия ревности к ним и их деятельности. Закрывает возможность дискуссии. О тех, кого Реснянская приглашает и показывает студентам как эталон политики или журналистики, в Думе говорят: «назло мамке уши отморожу», «больные люди вещают на всю страну».
Позиция интеллигенции такова, что позицией ее назвать трудно. Скорее это отражение фрустрации, пандемии болезней общения, базовой тревожности. В текущей ситуации интеллигенция становится манипулянтом внешнего управления, которое вследствие попыток суверенности переходит к политике атак. Так что Реснянская фактически работает на врага.
Кроме меня с ней никто не спорит. Так принято в науке. Ее ни в коем случае нельзя убирать, даже если это было бы возможно. Данный психотип тиражируется. Коллектив должен измениться и сам справиться с этим явлением как тормозом содержательной информации. В Думе так и происходит, инсайдеры отторгаются. Это один крайний вариант. Другой – в науке, где инсайдер-манипулятор не получает ограничений и зачастую ускоряет развитие событий до смерти своего руководителя. Что ему конечно невыгодно по его роди паразита.
Промежуточные варианты как было в МП нежелательны, возникает коллективный эффект тиражирования психотипа манипулятора. Управлять коллективом можно либо в страхе, либо с подбором мотивированного персонала. Доступно это лишь талантам типа Алексея Волина. Управление строится на PR-акциях, о чем сказал Николай Коломейцев.